Ярила сначала перепугался, чего это с братцем младшим приключилось, но потом сообразил, что Усоньши рядом нет, а потому вытрезвителем при Усладе работать некому. Повернул он брата удобнее да пожалел, что салата нет под рукой, на жесткой траве тому лежать приходится.
Сам Ярила рядом прилег, глаза на солнце сощурил да и задремал. И приснился ему странный сон. Видит он себя старцем глубоким — спина согнутая, руки трясью бьет, ноги шаркают. Идет он по свету, земли Латынские ищет, да не найдет никак. И так бродит, бродит, стареет помаленьку, а земли Латынские как были далеко, да так и остались. И тут встречается ему странная баба, вся в клетку разукрашенная. И говорит ему баба та, что грешно географией брезговать, потому как наука это нужная, без нее никуда. И вопросы задает странные, говорит, что ежели Ярила ответы найдет, то выведет его в Латынские земли. Первый вопрос такой задает:
— Сорок градусов широты, восемьдесят градусов долготы — что сие будет?
Ну Ярила ей отвечает:
— Ха, восемьдесят градусов?! Так то сурица крепчайшая будет! Столько градусов только в неразбавленной бывает, какую пить с опасением большим полагается. Потом и широта, и долгота, и высота в придачу местами путаются. В ширину не вписываешься после таких градусов, долгота отодвигается либо приближается, а высота и вовсе недоступной становится. Голову и остальную фигуру после таких градусов на высоту собственного роста не поднимешь, разве что на карачки встать получится!
— Неправильный ответ ты дал, — говорит Яриле баба и хмурится, — те градусы координатой зовутся. Следующий вопрос таков: ответь мне, что есть ландшафт?
— Ландшафт? Вроде фамилия ненашенская… — Ярила было озадачился, но потом догадался: — Так то германец! Батюшкиного брата двоюродного так зовут! Точно, Ландшафт его фамилия!
— И снова ответ неправильный, — говорит клетчатая баба да хмурится.
— Ландшафтом земля зовется, со всеми горами, холмами да реками, обозначенными на ней. Третий вопрос совсем простой, ответить труда не составит. Скажи-ка мне, что такое Ямал?
— И точно, вопрос проще простого! — обрадовался Ярила. — То домовой, хозяин невидимый. Только он про себя так сказать может: «Я мал!»
— И снова не ответил ты! Ямал — то полуостров, а не живность домашняя.
— Вот тут уже ты неправа, — возразил ей Ярила, — домовой — то не живность вовсе, а существо полноправное, потому как разумом обладает!
— Ну он, может, и обладает разумом, а вот ты, видно, нет! — рассердилась баба, да так сильно, что клетка на ней полоской стала. — И бродить тебе по свету неприкаянно, потому как с географией ты дружбы не водишь и вовсе не уважаешь ее!
И пропала с глаз его. А Ярила дальше пошел. Идет себе, идет, никого не трогает. Тут навстречу ему страшные чудовища выскакивать начали. Визжат, орут, по ширине да высоте меняются, то толще становятся, то тоньше. Не то обойти их проще, не то перепрыгнуть. И кричат они:
— Координаты мы!
— Параллели мы!
— Меридианы мы!
Тут земля под Ярилой будто вздулась да буграми пошла. Он старается удержаться, но все одно падает. А из земли мужик вылезает и вежливо так говорит:
— Позвольте поздоровкаться! Ландшафт моя фамилия!
Ярила совсем очумел, головой затряс и вспомнил вдруг, зачем он по свету столько лет шляется.
— Может, вы знаете, где земли Латынские находятся?
— Конечно, знаю, — отвечает мужик Ландшафт, — иди за мной.
Ярила с большим трудом старую спину разогнул, на слабые ноги встал и за мужиком направился. Но тот вдруг резко начал в размерах уменьшаться, пока совсем не исчез. Голос его только и слышится:
— Я мал, я мал, я мал…
Тут Ярила совсем в пространстве ориентироваться перестал, откуда голос тот раздается — не поймет. Опечалился он, но загрохотало вокруг, загремело, и появилась перед ним баба та, что на географии была помешанная. Хохочет она дико да вокруг Ярилы кружится.
— И не баба я географичная вовсе, а латынская девка Маринка, чернокнижница да охальница! — И Книгу Голубиную Яриле показывает.
Кинулся он за книгой да в пропасть провалился. Летит, руками-ногами машет да кричит. А книга сверху на него падает, а вместо листов у нее появляется зубастая пасть. И впивается пастью в плечо Ярилино. Тут Ярила страшно закричал и давай от книги той отбиваться.
А Книга Голубиная вдруг голосом Усладовым заговорила:
— Проснись, братец, проснись!
И понимает Ярила, что спит он да ужасы те во сне видит, а выбраться из сонного состояния не может. И что Услад его трясет, пытаясь привести в чувство, тоже понимает, но затягивает сон проклятый, не отпускает.
Услад уже совсем перепугался, отчаялся брата разбудить, руки опустил, что делать — не знает. Тут от солнца кусок оторвался да как Ярилу по голове стукнет. Ярила во сне своего старшего брата — солнцеподобного Хорста увидел. Стоит тот, важный весь, как обычно с ним это бывает, но глаза добрые, забота в них светится. И протягивает он во сне Яриле бумажный свиток.
— Карта это, — говорит Хорст, — путь на ней до земель Латынских отмечен.
Можешь не благодарить. — И он встал так, будто приготовился благодарность в огромном количестве получить.
— Как знаешь, братец, — не стал расстраивать его Ярила. — Не хочешь благодарности, так я и не буду, и даже спасибо не скажу!