— А не бесы мы вовсе…
— А кто ж? — изумилась Буря-яга. С таким поведением слуг, послушных, как цепные псы, она никогда раньше не сталкивалась.
— А мы… эти… — промямлил один бес.
— Сыганы… — добавил другой.
— Греко-римские! — совсем уж в непонятном восторге заключил третий бес.
— А я тогда кто ж? — окончательно растерялась Буря-яга.
— А ты — елочка новогодняя, только говорящая! — воскликнул бесовской вожак, уже вовсе не отличая реальность от наркотической галлюцинации.
Бесы загомонили, захохотали дико, лапы друг другу на плечи положили и ну вокруг ведьмы водить хоровод на греко-римский манер да напевать:
— Ой наны-наны, ой наны-наны, ой наны-наны-наны…
Буря-яга поняла, что с бесами творится, в сердцах сплюнула да вдогонку за путниками кинулась. Не тут-то было! Хоровод греко-римский так быстро крутился, что различить отдельные рыла танцующих было невозможно.
Не тут-то было! Хоровод греко-римский так быстро крутился, что различить отдельные рыла танцующих было невозможно. Покидалась Буря-яга из стороны в сторону, — не смогла вырваться. А от верчения бесовского у нее головокружение случилось. Опустилась она на дорогу, глаза закрыла, чувствуя великую тошноту. А бесы знай вертятся да во всю глотку орут:
— Ой наны-наны, ой наны-наны, ой наны-наны-наны…
У корней мирового дерева, дуба солнечного, другая история разыгралась. Ярила и Услад только-только в царство Пекельное спустились, еще и версты не прошли, как перед ними Усоньша Виевна собственной персоной нарисовалась. Морду лица страшную сделала, клыки оскалила да как зарычит:
— Ох кто-то сейчас косточек не соберет! Ох кого-то разорву по запасным частям! Ох кем-то пообедаю с аппетитом превеликим! — И лапищи в бока необъятные уперла да копыта расставила, дорогу детям Сварога загораживая.
— Приятного аппетита, Усоньша Виевна! — сказал Ярила и брату подмигнул.
— С удовольствием тебе подавиться! — воскликнул Услад, радуясь новой забаве.
А у Ярилы в руках уж ведро колодезное образовалось, прикрытое плотной крышкой. На крышке той этикетка приклеена, расписанная заграничными буквами.
— Мы тут не просто так, — сказал Ярила, ведро Усоньше протягивая. — Мы с извинениями!
— А извинения подарком подкрепить хотим, — добавил Уд, нехорошо ухмыляясь. — Товар тебе, Усоньша, доставили от купца знатного. Вот тебе, Усоньша Виевна, вакса для лица черная, обладающая полирующим эффектом и объявленная дефицитом великим!
Усоньша Виевна сообразительностью большой не отличалась, а с интеллектом так вообще ни разу не встречалась. По этой причине она о проделке с пудрой тут же позабыла, ведро полирующей ваксы сцапала да в замок понеслась — пробовать заморскую косметику.
А Ярила с Усладом расхохотались, радуясь новой шутке, да по рукам друг друга хлопнули.
Тут на дороге путники показались — царевич Власий с Горынычем. Так Сварожичам и идти далеко не пришлось.
— Здравствуйте, люди добрые! — приветствовал встречных царский сын. — Это ли корни дерева мирового, дуба солнечного?
— И ты здрав будь, Велес, Коровин сын! — ответил на приветствие Ярила, внутренним чутьем узнав в царевиче равного себе.
В ответ на эти слова Власий выхватил меч да взмахнул им.
— Ты что ж, мил-человек, на здравицу в ответ непристойности говоришь?! — вскричал он в ярости. — Последнее дело родителей человеческих хулить!
— Не буянь, Велес, которого люди Власием-царевичем нарекли! — воскликнул Услад, более брата владея дипломатическими приемами и применяя их с большим успехом. — Достойную твою матушку царицу Ненилу обижать никто и не думал, а уж хулить — тем более. Прежде чем мечом махать, выслушай!
И рассказали Сварожичи Власию историю, изрядно преувеличивая свое участие в тех давних событиях. Получалось, что вроде как они чуть не отцами крестными скотьему богу были.
— И теперь требует Сварог, отец наш, тебя в светлый Ирий пред его очи представить на предмет познакомиться, — закончили рассказ Ярила с Удом.
— Что ж, почему бы на сады райские не взглянуть да с царем тамошним контакты не наладить дипломатичные? — резонно рассудил Власий.
— А может, вы и о моих родственниках знаете? — спросил Горыныч сразу тремя головами.
Он доселе в беседу не встревал, но слушал внимательно, впитывая слова Сварожичей, словно сухой песок воду. — И места их обитания мне укажете?
— Не слыхали мы о других змеях трехголовых, — ответили Ярила с Удом, — да и о тебе тоже знать не знали! Нет больше змеев на свете.
— Не может быть, чтобы на свете больше никого о трех головах не водилось! — воскликнул Старшой.
— И у нас должны быть сродственники! — поддержал его Озорник.
— Кто-то же должен был нас родить, — вполне резонно отметил Умник. — Аисты детей только в сказках приносят.
— Хотел бы я посмотреть на того аиста, который такую махину в клюве утащит, — задумчиво произнес Власий, внимательно разглядывая Змея.
— Да запросто! — воскликнул, смеясь, Услад. — Тяжеловозный аист, например!
— Не знал, что такая порода аистов на свете есть, — прошептал Горыныч, всеми тремя головами сникши. Надежда его родственников найти таяла, как снег под солнечными лучами.
Сжалился тут Услад над Змеем и рассказал Горынычу историю, какую папенька Дворцовый никогда тому не рассказывал. А не рассказывал потому, что боялся навредить чаду неразумному и посеять вредные желания в неокрепшем подростковом сердце. И никогда бы Дворцовый добровольно не рассказал, хоть стреляй его, хоть режь! Но Усладу с Ярилой муки родительские были неведомы, а о воспитательных эффектах, кои Дворцовый применял к Горынычу, они так и вообще не слышали, потому и рассказали все. И то, как Кощей смерть свою в зеркале увидал, и то, как слетал он в долину, затерянную за яйцом змеевым, и как в пламени перворожденном сгинул злодей. Выслушал Змей рассказ, духом воспрянул и решил непременно долину, ту затерянную найти и с родней своей познакомиться. Всеми тремя головами с решением этим согласился.