— То, от чего дети появляются, называется любовью, — строго сказал он и кивнул Хорсту.
— Так вот, средство это, — продолжил тот, выдержав театральную паузу, во время которой сбивал с богатого кафтана несуществующую пылинку, — средство это называется так: щука волшебная, злато перо. Я за ней к острову Буяну летал. — Хорст умолк и замер, ожидая бурных похвал отца.
Но похвалы не последовало. Сварог помрачнел, вдруг одной рукой схватив за ухо Ярилу, а другой — Уда.
— Хорст умолк и замер, ожидая бурных похвал отца.
Но похвалы не последовало. Сварог помрачнел, вдруг одной рукой схватив за ухо Ярилу, а другой — Уда.
— Так вот кто Леле сыновей семь штук, а мне внуков того же количества подсуропил!!! — вскричал он. — Признавайтесь, ваша проделка?! То-то, смотрю, вы неделю подряд на рыбалку шастали, да понять не мог, с чего вдруг такая страсть к рыболовству проснулась!
— Да мы просто сестрицу Лелю рыбкой хотели побаловать! — воскликнул Ярила.
— Мы же не знали, что щука волшебная! — поддержал брата Услад.
— Хорошо хоть Живу не накормили, — устало произнес Сварог, представив, что бы случилось, если бы в Ирие появилось еще семь таких же болтушек, как его младшенькая.
А Ярила с Усладом, переглянувшись, посетовали — и как это они не додумались? Братья понимали друг друга с полуслова, а то и совсем без слов — взгляда было достаточно.
Сварог же повернулся к Хорсту и спросил:
— Так где же твоя родильная щука?
— Вот, — широким жестом Хорст указал в сторону, коровника.
Сварог посмотрел в указанном направлении и похолодел, увидев Перуна. Тот сидел у распахнутых настежь ворот, прислонившись к одной из створок спиной. В одной руке держал рыбью голову, а в другой — длинную щучью кость, которой ковырял в золотых зубах. Перун вытащил косточку изо рта, посмотрел сытым взором на отца и братьев, громко отрыгнул и спросил:
— Так хто у нас телиться будет?
— Кажется, ты, — ядовито прошипел Хорст. Его шевелюра от сдерживаемого гнева разгорелась огнем, а лик потемнел, из-за чего на земле внеочередное солнечное затмение случилось.
Остаток дня в Ирие прошел очень шумно.
В родительском дупле кричала Лада, для которой каждое появление Полкана было все равно что нож в сердце. Она высказывала Сварогу все, что о нем думает, сопровождая свою речь звоном битой посуды.
Громко горланили семь младенцев Лели, игнорируя суету Ярилы и Уда. Взбешенная Леля, узнав, что причиной ее незапланированной плодовитости была проделка братьев, назначила их на веки вечные няньками и улетела по своим делам.
Во всю глотку орала птица Сирин, восстанавливая утраченную гармонию Хорста, отчего охрипла еще больше.
Перед коровником дрались на кулаках Белобог и Чернобог. Они громко кричали, обвиняя друг друга в неудаче с быком.
А в зарослях виноградных, засунув два пальца в рот, мучился Перун. Невероятно громкие звуки, что вырывались из сжатого спазмами желудка, смолкли только тогда, когда на Ирий опустилась ночь.
Глава 2
ДВАЖДЫ РОЖДЕННЫЙ
Утро объявила корова Зимун счастливым мычанием. В ее стойле, на охапке свежей травы, ошарашенный Сварог обнаружил крепкого младенца — мужского пола и вполне пристойного человеческого вида. Сарайник объяснил эту ситуацию, рассказав, что корова Зимун сжевала объедки золотой щуки, оставленные Перуном.
— Пристройте мальчишку куда-нибудь, — распорядился Сварог, убедившись, что молочная река снова потекла в миры поднебесья.
Следующее утро, как и всегда, Сварог встретил на вершине мирового дерева. И снова над ним зависло грозовое облако отца. Род был не просто разгневан, он был в бешенстве. Молочная река, всего сутки назад нормально функционировавшая, опять пересохла.
Открыв Голубиную Книгу, Род ткнул пальцем в страницу, и похолодевший Сварог прочел, что корова Зимун должна была родить сильного бога, которому положено нести ответственность и за все дикое зверье, и за любую домашнюю скотину.
Открыв Голубиную Книгу, Род ткнул пальцем в страницу, и похолодевший Сварог прочел, что корова Зимун должна была родить сильного бога, которому положено нести ответственность и за все дикое зверье, и за любую домашнюю скотину. Звали скотьего бога Белесом.
— Где хочешь найди мальчишку, — прогрохотал Род, — иначе такой падеж зверья да скота начнется, что потом никакими заклятиями экологическое равновесие не восстановишь!!!
Но попытки Сварога выяснить, кто и куда отправил коровьего сына, потерпели фиаско. Никто ничего не помнил, каждый его сын так и норовил свалить вину на другого. Разбор полетов на этот раз проходил тут же, у ворот коровника.
Корова Зимун тосковала по сыну. Она не пила, не ела, только тяжело вздыхала. Даже шум, что устроили Сварог и его шумные отпрыски у входа в хлев, не только не вывел корову Зимун из депрессии, но даже не привлек ее внимания.
Зато Сарайник, для которого оленеводство становилось прекрасной и несбыточной мечтой, проклинал тот день, когда он услышал, что в Ирий требуется скотник. Сарайник снова сидел на коньке крыши коровника, опасаясь, что гневливые боги попросту затопчут его. И что расшумелись? Работать не дают спокойно. Ну пересохла молочная река, так что ей не пересохнуть? Сосцы коровьи раздаивать надо, а как он, спрашивается, это сделает, если хозяева скандал да побоище на его рабочем месте устроили? Маленький скотник вздохнул и подумал, что на поляне нет еще одного участника событий — Полкана, незаконнорожденного сына Сварога. Он пытался вспомнить, действительно ли мальчишку забрал конеподобный бог войны или же ему это приснилось. Так и не найдя ответа на этот вопрос, Сарайник вздохнул и подумал: «А был ли мальчик?»