Собирала Дубрава на стол кушанья и слушала рассказы мужнины.
— Ну когда мне от народу африканского молитва поступила, так пришлось лично в те земли отправляться, — говорил Власий, за столом сидя.
— Еще бы, — кивнула Дубрава и сморщилась. — Те африканцы такую жертву вонючую послали, что порой кажется — и поныне не выветрился запах. И с чего они вздумали, что пропащее мясо для богов самое лучшее?
— Так у них в Африках жара стоит невиданная, — объяснил Власий, лично побывавший на той жаре. — В царстве Пекельном и то попрохладнее будет. И когда они оленя, какой у них в Африке антилопой гну зовется, потому как внешность гнусную имеет, заколют да к истукану положат, какой алтарь изображает, так мясо и протухнет сразу.
— Фу! — Дубрава сморщилась, вонь ту вспоминая. Жертвы-то, коими просьбы сопровождали, прямо в Ирий попадали, по назначенному адресу.
— Ты не сердись, Дубравушка, — поспешил успокоить супругу Власий, — я так сделал, что у них теперь от носорогов да слонов спасу не будет.
А дело было так, что африканские жители на незапланированный падеж зверья жалобу подали. И понятно — вслед за этим падежом грозил африканским племенам голод, тоже незапланированный. Так Власий лично отправился беду ликвидировать. Если бы речь о коровах да лошадях шла либо о волках, лисах да медведях, так Власию и с места двигаться не надо было — он скотину ту мысленно мог представить да просьбу выполнить. А вот с носорогами да слонами — тут воображение помощником плохим было, пришлось самому и в охоте на носорогов участвовать, и стадо слоновье лечить.
— Так вот, Дубравушка, — рассказывал Власий, — звери те рогомордые меня, конечно, удивили немало своей страшностию. Но слоны, коих граждане африканские разводят во множестве превеликом, так и вовсе из колеи выбили. И что это за животина такая странная? Ноги что столбы, шкура толстая, складками, уши огромные, лопухастые, а на морде вместо носа и вовсе что-то непотребное болтается. И ухватывает он отростком тем траву да под себя же и заталкивает. Вот, думаю, все не как у нас — даже питаются звери тамошние с другого конца. Я глазам своим не поверил да долго понять не мог — не то ест тот слон пучки травы, не то место заднее подтирает. Но потом объяснил мне волхв тамошний, который шаманом называется, что к чему, заблуждения мои рассеял…
О многих чудесах еще Власий рассказывал — виданных и невиданных, а Дубрава ойкала да ахала, в удивлении ручками всплескивая.
И отцу с сестрами о чудесах стран заморских Власий тоже в письмах сообщал. Дивились Вавила и бояре — чего только на свете не придумано!
Ждал сына в гости Вавила с великим нетерпением, а чтоб ожидание переносилось не так тягостно, сосредоточился он на делах управленческих.
Вот, к примеру, приказал царь мастерам плотную крышку на страшный колодец сделать да выход из царства Пекельного навсегда укупорить, чтобы у тамошних обитателей не было доступа в Лукоморье. Так купец Садко из дали вообще немыслимой привез груз железного дерева. И золота за него не стал брать, благотворительный подарок сделал. Так дерево то ни пилы, ни топоры не брали. Хорошо, Василиса Премудрая подсказала, что резать древесину заморскую камнем алмазным надобно, так как он является самым крепким материалом и вполне пригоден для таких дел. А Марья Искусница придумала, как камни те в топорища вправить, чтобы работать сподручнее было.
Именно сегодня с делом наконец управились да крышку на страшный колодец, что у избы на курьих ногах имел место быть, установили. И не просто накрыли огромное жерло, а еще и на петли приладили да замками стопудовыми зафиксировали. Ключи от тех замков царь Вавила расплавить велел, чтоб ни у кого не возникло искушения открыть крышку.
Потому-то и спал сегодня сном праведным, без задних ног. И челядь дворцовая тоже спала, и дружинники, что в тереме дежурили. Только Домовик бодрствовал, совершая хозяйственный догляд. Ближе к утру он управился и поспешил во дворец хрустальный проведать родственника. Да не по земле пошел, а по ходу подземному, который только домовым известен. Путь по тому ходу сразу за двором терема царского начинался и очень короток был. Скоро уж Домовик у Дворцового сидел, чаи гонял да родственника слушал.
А Дворцовый сиял просто — ему сегодня по птичьей почте с оказией весточку от сына доставили. На словах передали, что Горыныч жив и здоров, в землях Английских его птахи перелетные видели, о чем родителю безутешному и прочирикали. Дворцовый обрадовался, что с воспитанником все в порядке, но все равно беспокоился. И беспокойством, и тревогой он щедро делился с Домовиком, нагружая того своим негативом. Домовик долго напряженных эмоций не выдержал и домой поспешил, вымотанный весь да выжатый, словно фрукт из семейства цитрусовых.
Остался Дворцовый в одиночестве состояниям депрессивным предаваться. И мучился он вопросами — не похудал ли его сыночка, хорошо ли питается?
А с питанием у Змея Горыныча действительно перебои случались. Когда припасы, что из дома взял, кончились, то вопрос снабжения продуктами сделался для него насущной проблемой. Он как раз над Английской землей пролетал, огород внизу узрел да по наивности без спросу пообедать приземлился.