— Ну и зачем они нужны? — ворчал Умник. Ему тоже хотелось заткнуть уши, но было нечем — лапы заняты царевнами.
Старшой упрямо молчал, и только крыльями быстрее взмахивал. Уж и в замок прилетели, и украденных невест на пол поставили, а визг все не прекращался.
— Увлеклась, наверное, — предположил Умник, глядя на Елену выпученными от удивления глазами.
— Сейчас стены обрушатся, — заметил Озорник, с опаской взглянув на потолок.
— Точно, уже вибрируют, — поддержал брата Умник. — Интересно, как в такой хрупкой девушке помещаются такие мощные легкие?
— Я не знаю! — рявкнул Старшой. — Я думаю, как во мне помещается такое терпение! Я за всю дорогу ее не прижал ни разу, хотя имею дикое желание придушить паршивку горластую!!!
— Ого, первая супружеская ссора?! — ухмыльнулся Озорник, за что тут же получил оплеуху от старшего брата.
А Елена Прекрасная не прекращала визжать. Она сидела на полу и дрыгала ногами, поднимая клубы пыли. Василиса молчала — она с интересом рассматривала помещение. Марья, проигнорировав недоуменный взгляд Змея, прошла к открытому сундуку, что-то достала и вернулась к компании. Она показала Елене зеркальце в драгоценной оправе и, легонько шлепнув ее по щеке, сказала:
— Будет твоим, если закроешь рот.
Тишина наступила мгновенно.
Елена вцепилась в зеркало, с благоговением провела пальчикам по крупным камням, вправленным в золотую рамку, а Марья повернулась к Горынычу и спросила:
— Я немного пороюсь в твоих сундуках? Там инструменты неизвестные да чертежи странные.
— А чего такая спешка? — удивился Старшой. — Я думал, вы сначала порядок наведете, еду приготовите.
— Некогда, — ответила Марья, — батюшка нас спасать поехал, скоро здесь будет. — Она снова нагнулась над сундуком и уже из его недр воскликнула: — Василиса, тут еще и книги есть!
— Где?! — вскинулась Василиса Премудрая.
— Да в сундуке ничего интересного, — заметил Умник. — В библиотеке побольше будет.
Старшая царевна подхватила подол ночной рубашки и кинулась из залы вон.
— Не туда! — крикнул было Озорник, желая подшутить над царевной, но Василиса не обратила на окрик никакого внимания. Она по запаху чувствовала, где книги лежат.
— Ты зеркальце получила?! — рыкнул Старшой на Елену Прекрасную.
Та кивнула, прижав драгоценную вещь к груди. По ее лицу было видно, что царевна приготовилась защищать понравившуюся вещицу до последнего визга. Старшой сделал грозное выражение морды и нагнулся к самому лицу пленницы:
— Наведи во дворце порядок, еду приготовь — получишь за это целый сундук добра!
И, взмахнув крыльями, вылетел в распахнутое окно. Дел особых не было, но оставаться в одном помещении с горластыми девицами охоты Старшой не испытывал. Теперь и он задался тем же вопросом: на что ему такая головная боль нужна? Так и летал Змей Горыныч над спящей землей, каждая голова о своем размышляла.
— Я вот что-то не пойму, Старшой, мы на царевнах жениться собираемся или на работу их нанимаем? — промолвил Умник, наконец нарушив молчание.
— Ты о чем? — Старшой от такого вопроса впал в растерянность — он с этой стороны похищение царских дочек не рассматривал.
— Как-то прагматично все получается, — продолжал развивать тему младший брат. — Свари еду — получишь сундук добра.
— Точно, Умник, — поддержал брата Озорник. — За такую оплату я бы и сам убрался.
— А нас бы куда дел? — мрачно поинтересовался старший брат. — Организма у нас одна, и к ведению домашнего хозяйства эта организма ну совершенно не приспособленная!
— Я об этом не подумал. — Озорник умолк и задумался о том, что Умник прав — ничего хорошего из затеи Старшого не выйдет. Ну другого роду-племени царевны, какие из них жены для порядочного змея? — Может, действительно, проще было бы уборщиц нанять? А, Старшой? Договорились бы с царем Вавилой, он мужик неплохой, понимающий: мы бы ему камни самоцветные отдавали, а он нам молоко бы отправлял, работниц в дом — тятеньке в помощь. Да мало ли что может понадобиться? А царь правильно нас предупреждал о своих дочках — они же ненормальные в полном совершенстве! Другие девицы в плену слезы бы проливали, а эти так увлеклись, что даже и не заметили, как мы дворец покинули!
Ничего не ответил Старшой, крепко задумался о том, к чему порой может привести неконтролируемое упрямство. И дались же ему эти царевны! Что с ними делать, старший брат не знал. Отдать назад — как-то не по чину будет. Зачем тогда умыкнул, спрашивается? У себя оставить — тоже не дело: есть подозрения, что с ними всю жизнь на одной территории находиться очень неудобно Так ничего путного в голову и не приходило. Пока он думу тяжелую думал, братья его уснули, свесив головы. Но Старшой все махал и махал крыльями, так и долетел до мирового дерева — дуба солнечного.
Пока он думу тяжелую думал, братья его уснули, свесив головы. Но Старшой все махал и махал крыльями, так и долетел до мирового дерева — дуба солнечного. От дуба решил к дому поворачивать да на месте решать, как дальше с царевнами поступить.
И все бы ничего, но случилось на ветвях дуба солнечного быть Яриле и Уду. Скучали они сильно — сурица кончилась, а учинить розыгрыш ночью не над кем. Увидели они Горыныча, переглянулись и быстренько огромную ветвь вниз загнули — как раз так, чтобы Змей теми головами, что вниз висят, зацепился.