Я достал из рюкзака ножовку.
Выглядели болты внушительно, но железо на них пошло низкого качества, мягкое, так что уже через полчаса я бережно снял внутреннюю раму и спустился с ней вниз, в подвал.
Первый этап закончен.
Я посмотрел на часы. На все про все у меня ушло два часа. Неплохо, совсем неплохо!
Обновив слой слизи, я вновь забрался в мусоропровод и осторожно вытолкнул короб наружу.
На все про все у меня ушло два часа. Неплохо, совсем неплохо!
Обновив слой слизи, я вновь забрался в мусоропровод и осторожно вытолкнул короб наружу. Сдвинувшись сантиметров на пятнадцать, он уперся в стенку и застрял. Пришлось попотеть, раскачивая и протискивая его дальше, но в конце концов мне удалось спихнуть его вниз, на пол. Тут удача решила вновь меня слегка поощрить. Во время ремонта трубу облицевали не кирпичом и даже не досками, а плитами из гипсокартона. Мне даже не пришлось ничего пилить или сверлить, я просто прорезал ножом дыру нужного размера и оказался на кухне.
Забавно. Насколько я знал, Агата почти не готовит. Завтрак ведьмы обычно состоит из кофе или чая, как и ужин, а обедать она предпочитает в ресторанах, тем более что вполне может себе это позволить. В свете этого совершенно непонятно, зачем ей кухня, битком набитая посудой и всякой кухонной техникой, функции большинства из которой были для меня загадкой.
«Фокс, не отвлекайся! У нас мало времени!»
Я посмотрел на часы.
Половина третьего. Второй этап закончен. Пока все идет по плану.
Я собрал все инструменты в рюкзак и сбросил его в мусоропровод. Банку с остатками «крови» поставил рядом с лазом.
Зажав в руках сверток с огнеупорным костюмом, я крадучись вышел из кухни.
Сразу за дверью был небольшой предбанник, а за ним — огромный холл, бывший раньше, скорее всего, двумя, а то и тремя отдельными комнатами. Современная мебель, скорее даже мебель будущего: стремительные смелые силуэты, комфорт и роскошь. Картины на стенах. Тоже современное искусство. Наверняка самые талантливые представители, но я его не люблю и не понимаю. Для меня живопись, достойная внимания, закончилась на импрессионистах. А вот Агата…
«Фокс, не отвлекайся!» — занудно повторила Хайша.
«Да, да, — проворчал я, возобновляя движение. — Уже иду!»
Окон в холле не было — похоже, их замуровали во время ремонта, и Агата не позаботилась повесить на двери защитные заклинания. Это был один из тех кирпичиков, на которых я строил свой план. Не очень-то надежный фундамент, но ничего другого у меня нет. Из холла я попал в длинный коридор. С одной стороны — две двери, на которых переливаются всеми цветами радуги «пентаграммы стихий». С другой — еще три двери, две из которых тоже под «пентаграммами», а на одной ничего не видно. Значит, на ней, скорее всего, «адский полог».
В конце коридора — последняя дверь. За ней, судя по плану, еще один холл вроде того, который я только что покинул. Это означает, что на двери не должно быть заклинания. Но в какой из комнат сейчас Агата и Алекс?
Я сделал пару осторожных шагов, когда одна из дверей, как раз та, на которой я не увидел заклинания, распахнулась настежь.
Сердце сжалось в маленький ледяной комок и шустро провалилось в живот.
Я вжался в стену, пытаясь слиться с рисунком обоев. По позвоночнику одна за другой поползли капли холодного пота.
Из спальни, безвольно шаркая уродливыми тапочками в виде морд розовых кроликов, вышел Алекс. Кроме тапочек на нем были лишь часы да амулет на шее. Покачиваясь, словно только что восставший зомби, мой напарник сделал пару судорожных шагов, ноги его подломились, и он упал сначала на колени, а потом плашмя всем телом на пол. Самое жуткое в этой картине (не считая тапочек) было абсолютно пустое выражение лица Алекса, не изменившееся даже в момент встречи с паркетом.
Дверь в комнату закрылась с торжественной медлительностью.
Содрогаясь от ужаса и жалости, я подкрался к напарнику и попытался нащупать пульс.
Содрогаясь от ужаса и жалости, я подкрался к напарнику и попытался нащупать пульс. На запястье пульс не прощупывался!
На шее пульс…
«Если ты будешь так сжимать ему шею, пульса у него точно не будет!»
…был! Уф!
Я так и осел рядом с безжизненным телом Алекса. Пришлось сделать несколько медленных вдохов и выдохов, чтобы сердце вернулось из живота на отведенное ему природой место.
Я осторожно перевернул Алекса, с растущим гневом увидел запавшие, в черных тенях глаза, ввалившиеся щеки…
— Алекс… господи! Что она с тобой сделала?!
Напарник приоткрыл глаза:
— Кто… ты… черный… человек?
— Ты меня не узнаешь? Алекс, это же я!
— Ты меня… не обманешь, черный человек… Алекс — это я…
Я поспешно стянул с головы подшлемник. Приподнял голову напарника.
— Это я! Виктор! Что она с тобой сделала? Она пытала тебя?!
При виде моего лица глаза Алекса распахнулись, в них плеснулся животный ужас. Вцепившись в мой воротник, он яростно зашептал, косясь на дверь:
— Спаси меня, Вик! Забери меня отсюда! Пожалуйста!..
— Алекс, Алекс…
— Ты не представляешь, что она со мной делала! Я больше не могу!..
Из-за двери донесся капризный голос Агаты:
— Малыш, ты что там бормочешь? Давай быстренько делай свои дела и возвращайся! Не заставляй меня ждать!