— Ты сможешь привести оборотней нам на помощь?
— Нет, — без раздумий отрезал Отбой. — Братьев я на такое дело подписывать не стану. На моей совести и так пятеро наших. Они ведь Агате ничего не должны были.
— Я не прошу их участвовать в драке, пусть хотя бы пошумят у парадного крыльца, отвлекут Хормина…
— Нет. Я в твоем распоряжении. Рысь… ну я ей приказывать не могу, хотя лучше бы и ей не вмешиваться…
— Я не из твоей стаи, малыш! Не забывайся!
— Ну вот, и я об этом. А братьев я даже просить не стану.
— Знаешь, что бы я сделал на месте Хормина, как только оборотни начали бы шуметь под моими окнами? — вмешался Алекс. — Просто оградил бы особняк непроницаемым куполом и занимался спокойно своими делами.
— Да, ты прав, — вынужден был согласиться я. — Глупая идея.
— Вот-вот, — проворчал оборотень. — Я сам его отвлеку, когда проберемся в дом. Каким бы крутым магом он ни был, если я на него брошусь, ему придется отвлечься. Только вы уж не подведите — глушите его сразу, чтобы он меня в пыль не разнес.
— Ты понимаешь, что это все равно может произойти? Что ты можешь погибнуть? Что все мы можем погибнуть?
— Не дурак! — огрызнулся Отбой. — Конечно, понимаю. Потому и стаю с собой не беру. У тебя есть другой план? Безопасный?
— Ладно… — Я посмотрел на Рысь. — Тебе придется…
— Ой, вот только не надо про то, что мне придется прикрывать ваш тыл! — фыркнула Рысь. — С тыла нам никто не угрожает. Я тоже буду отвлекать Хормина. Прыгнем на него с Отбоем одновременно с двух сторон. Может быть, растеряется. Может быть, одному из нас даже удастся его достать.
Я молча посмотрел в глаза кошке.
— Ну я же говорю — может быть, — уточнила она.
— Ладно, спорить с вами… Кому еще кофе?
Кофе захотели все, и я сходил на кухню и сварил пять кружек кофе. А потом мы принялись за детальную разработку плана. На все про все оставалось у нас к тому моменту пять часов и еще три часа на дорогу и рекогносцировку на месте. Мы уложились в четыре часа.
То есть я имею в виду, план мы разработали довольно быстро, благо ничего особо заумного реализовать все равно не успели бы. Да и вообще — чем проще план, тем он надежнее. Обычно я себя успокаиваю именно такими соображениями.
А на самом деле я чувствовал себя совершенно неготовым. Особенно в тот момент, когда обулся и взял в руки шлем и перчатки. В животе совершенно негероически сжималось от страха.
Сейчас я выйду и, возможно, уже никогда не вернусь сюда. Почему-то именно это казалось особенно обидным. Хотя вообще-то я терпеть не могу эту квартиру. Старые обои, пожелтевшая штукатурка, жесткий как камень диван с простреленной подушкой, порядком обшарпанный стол.
Женька, как обычно восседающая на столе с ноутом на коленках, вопросительно посмотрела на меня.
— Будь на связи, — попытался я укрыться за деловым тоном. — И постоянно вызывай Ивора и Агату.
— Ты меня за нуба держишь?! — возмутилась Женька. — И вообще, этим я могла бы заниматься и из машины Алекса! Почему я всегда остаюсь дома?!
— Не уверен, что в окрестностях усадьбы ловит Интернет, — повторил я аргумент, которым отбивался от Женьки последние три часа.
— И вообще, этим я могла бы заниматься и из машины Алекса! Почему я всегда остаюсь дома?!
— Не уверен, что в окрестностях усадьбы ловит Интернет, — повторил я аргумент, которым отбивался от Женьки последние три часа. — И какой смысл тебе ехать туда?
— Я хочу быть настоящим оперативником! Я хочу участвовать в настоящих операциях!
— Будут тебе настоящие операции! Честно! Потерпи до следующего раза!
— Обещаешь?
— Честное пионерское!
— Смотри! — Глаза Женьки подозрительно блеснули. — Ты обещал! Только попробуй не вернуться!
Я неловко махнул рукой и бросился догонять остальной отряд.
Ретроспектива
1819 год, Россия, Санкт-Петербург
Гости съезжались на Миллионную улицу ближе к ночи.
Не было такого человека, будь то светский завсегдатай салонов или просто любопытный мещанин, не знавшего о причуде Princesse Nocturne [3] . Принцесса Ночи никогда и никого не принимала в своем салоне ранее десяти вечера.
— Зачем мы здесь? — Хормин окинул взглядом пеструю толпу гостей. — Опять слушать благоглупости о превосходстве русского крестьянина, благостно вкушающего репу, над крестьянином галльским, греховно поедающим картофель?
— Это всего лишь издержки вполне понятных попыток укрепить патриотическое настроение. Война многое изменила для этих людей.
— Я еще мог бы принять их патриотизм всерьез, если бы его не выражали на французском языке!
Ивор усмехнулся:
— Ты становишься излишне язвителен, друг мой. Это либо от разлития желчи, либо просто старость. В первом случае могу порекомендовать тебе отличную травницу, сам покупаю у нее настои уже не один десяток лет. Если же это преждевременная старость души, то лучше возьми еще бокал шампанского и обрати свой взор вон на то прелестное создание.
Хормин сердито нахмурился, но машинально бросил взгляд в сторону указанной Ивором девушки. И вынужден был признать, что та действительно прелестна. Тонкий гибкий стан и гордо вскинутая голова, плавные линии красивых рук, грива прекрасных угольных кудрей… Хормин вздрогнул. Ивор успел окутать тенью выпавший из руки друга бокал и незаметно удерживал его в воздухе, пока Хормин не пришел в себя.