То есть, получается, с точки зрения Тени я — шут?
С другой стороны, хорошо еще, что Алекса нет.
Его теневой облик мог бы быть истолкован Женькой совершенно превратно. Пока-то она уверена, что у Алекса всего лишь кривые ноги…
— Надень на шею и посмотри, что будет.
Девчонка послушно нацепила амулет и стала ждать, что будет. Судя по выражению ее лица, «что будет» не наступало.
— Ты что, не видишь никаких перемен?
— А должны быть? Ты бы сказал, что должно произойти, может, я их просто не замечаю?
— Это ты бы точно заметила! — пообещал я. — Ну-ка дай взглянуть…
Я сжал амулет в кулаке.
«Хайша, посмотри, пожалуйста. Похоже, что-то не так».
Я почувствовал слабую пульсацию и тяжесть.
«Очень даже не так, — подтвердила через мгновение богиня. — Этот старый пень ошибся и всучил тебе другой амулет!»
«Вот… блин! Хоть полезный?»
«Смотря что ты считаешь пользой. Амулет закрывает от магического взгляда. То есть маг не сможет обнаружить присутствие человека, на котором этот амулет, пока не увидит его собственными глазами».
«Хм. А что, маги могут так делать?»
«А ты не знал?! И ты считаешь себя профессионалом?!»
«А я профессионал! И еще какой! Просто до сих пор не работал против магов. Откуда мне было узнать?»
«Опытный маг может почувствовать присутствие живого существа в радиусе примерно шагов тридцать, даже если не будет видеть его. В зависимости от силы и опыта радиус может увеличиваться. А такой маг, как Ивор, даже сможет точно сказать, кто именно прячется в кустах».
«Понятно… Но я-то просил совсем другой амулет! Придется опять к Ивору переться!»
Я спрятал уродливую поделку и развел руками:
— Извини, Жень, сюрприз не удался. Надо запомнить: проверяй амулеты, не отходя от мага.
Женька равнодушно кивнула и вернулась к ноутбуку. Хорошо хоть не успел сказать, что за сюрприз ее ожидал.
Ну Ивор! Ну удружил!
Ретроспектива
Четырнадцатый год со дня явления повелителей,
Центральная Африка, город Утсотокалеме
Пестрые ткани лежали на коврах — ничья рука так и не прикоснулась к ним. Корзины с плодами капуры теснились у входа — никто не распорядился укрыть их в подвале от полуденного зноя.
Торонго нахмурился, решительно отбросил с пути узорную занавеску и оказался на женской половине дома. В первой комнате никого не было, и это рассердило вождя еще больше. О чем они думают, в конце концов?!
В следующей комнате две младших жены замерли, глядя на Торонго испуганно и заискивающе. Одна как раз возилась с младшим сыном вождя, родившимся всего три месяца назад и еще не получившим имени. Вторая играла с двумя средними дочками, показывала им, как правильно сшивать кусочки ткани. Торонго скривился — ну зачем его дочерям это умение?! Для них всегда будут шить рабыни. Кстати о рабынях…
— Где эта… как ее… которую я купил три дня назад?
— Орана, господин? — пролепетала одна из жен. — Старшая жена отправила ее на рынок.
— А где… — Торонго задумался, но так и не вспомнил ни одного из многочисленных рабов. Он никогда не мог их запомнить. Да и не мужское это дело — заниматься домашним хозяйством.
Он никогда не мог их запомнить. Да и не мужское это дело — заниматься домашним хозяйством. — Где хоть кто-нибудь?! Почему корзины с едой до сих пор не в подвале?!
Увидев непонимание на лицах женщин, досадливо крякнул:
— С капурой! Корзины с капурой стоят на улице! На самом солнцепеке!
Торонго уже давно пытался приучить домашних к речи повелителей. Например, он считал, что говорить просто «еда» куда изысканней, чем называть съестные припасы их обычными названиями. Увы, даже жены не всегда понимали его, как, например, и в этот раз. Правда, нужно признать, сами повелители называли едой только кровь. Все остальные продукты и напитки они презирали, а потому не давали им названий. Даже кровь животных повелители полагали недостойной едой, пить ее дозволялось только в исключительных случаях — чтобы спастись от глубокого сна, очень похожего на смерть, в который повелители впадали при долгом голоде. Именно в таком смертном сне пребывал первый повелитель, когда его нашел Торонго. Считалось, что он был слишком горд, чтобы пить кровь животных, и предпочел добровольно уснуть в ожидании достойной еды. Торонго знал маленькую тайну: повелитель Эстрахари заснул вовсе не из-за гордости. Поначалу, когда Эстрахари был единственным повелителем в этих местах, он частенько запросто общался с Торонго и рассказал ему о повелителях много интересного. Например, что в других землях никто не зовет их повелителями, да и не за что — никем и ничем они там не повелевают. Наоборот, живут, скитаясь под видом обычных бродяг, в вечном страхе быть разоблаченными. И уж конечно, ни о какой «чистой еде» речи не идет — вполне охотно пьют кровь и свиней, и собак, и даже крыс. Хотя, конечно, предпочитают кровь людей.
Возможно, теперь Эстрахари жалел о тогдашней своей откровенности. Впрочем, в преданности Торонго он уже не раз убеждался. Эта преданность покоилась на надежной основе: пошатнись власть повелителей, исчезни они в недобрый час — час этот станет последним и для Торонго. В лучшем случае соплеменники его изгонят.
«Неблагодарные обезьяны, — мелькнула в голове вождя привычная мысль. — Стараешься для них, трудишься не покладая рук, жизни не видишь! А хоть кто-нибудь спасибо сказал бы! Нет же! Только и шипят за спиной, только и ждут случая ударить!»