..
Он давно уже взял на полтона ниже, чтобы не перегнуть палку и
не доводить до драки в общественном месте, — к ним и так уже
опасливо приглядывались чистенькие, чинные прохожие, а на углу к
тому же маячил полицай.
— Тебя же отпустили?
— Ну, отпустили. А откуда они обо мне столько знают?
— Уймись, дурак, — сказал Скляр, чьи мысли, похоже, двигались
в том же направлении. Он тоже покосился на прохожих и полицая. —
Мне, наоборот, нужно было, чтобы ты принес эту штуку, — он
легонько похлопал себя по карману, — без всяких инцидентов…
— Темнишь ты что-то, хохляндия, — сказал Костя с таким видом,
словно уже остыл и помаленьку отрабатывал назад. — Тоже мне,
важное дело — орденок. В Питере и не такими на каждом углу
торгуют…
— А за «хохляндию»…
— А за «бандюгу»? Ты что, дядя, прокурор? Ты ко мне статью
прикладывал?
Или доказательства имеешь?
— Ладно, замяли, — отмахнулся Скляр.
— Замяли-то замяли, но с Джинном я своими соображениями нынче
и поделюсь.
— Это какими, интересно?
— Да всякими, — сказал Костя многозначительно.
— Полная твоя воля, не смею препятствовать.
«Порядок, — подумал Костя. — Как писали в старинных романах,
граф и маркиз расстались врагами, пылая благородным гневом…»
Скляр хотел еще что-то сказать, но в кармане у него залился
пронзительными трелями мобильник, и он, досадливо отмахнувшись,
отвернулся, отошел подальше, на ходу прикладывая телефон к уху.
Костя проводил его острым, быстрым взглядом. «Пан» Скляр вряд
ли подозревал, что не так уж и далеко, по ту сторону границы,
работала хитрая аппаратура, державшая под круглосуточным надзором
в числе других и этот самый мобильничек. Электромагнитные поля не
признают границ и суверенитетов, не делая исключения и для этой
малость шизанувшейся на своем суверенитете и национальном
самосознании кукольной республики. Километрах в пятидесяти отсюда
уже писали разговор, а может, и вычислили к этому времени Склярова
собеседника, звони он хоть из Антарктиды. За здешнюю компанию
взялись всерьез, а это сулило компании массу сюрпризов…
Насвистывая, он вернулся к машинам, мимоходом подмигнул
очаровательной белокурой активистке, запрыгнул в «ровер». Каюм
рванул с места в хорошем стиле боевика — с визгом покрышек.
Полицай в белых ремнях бдительно погрозил ему пальчиком.
— Везет операм, — сказал Костя. — Машинку ему подобрали
нехилую, золотишком увешали. А мы, грешные, как пешком улицы
полировали, так и полируем…
— Положение обязывает, — щурясь, сказал Каюм. — Я мало того,
что авторитет, еще и лицо, так сказать, идейно приближенное.
Молодой, растущий кадр, ваххабит казанский. А вы двое — бандюки,
через границу оружие прете, пехота…
— Вот я и говорю…
На очень короткое время, в несущейся машине, эти трое могли
быть самими собой — оперативником ФСБ, коего долго и старательно
вводили в окружение Джинна, и его охраной, его прикрытием из
широко известного в узких кругах отряда «Вымпел». Надо отметить,
что бывают ситуации и потруднее: когда спецназовцы не знают, кого
именно они прикрывают, — под наблюдение взяты несколько объектов,
и точка, можно гадать до скончания века, кого именно нужно беречь,
а с кем, поступи вдруг приказ, сделать все наоборот.
Иногда вплоть
до конкретного распоряжения начальства так и не угадаешь, кто есть
кто. Здесь, слава богу, без всяких недомолвок — трое в одном
флаконе, что твои мушкетеры…
— Как там было?
— Интересные дела, — сказал Костя. — Этот полковничек — если
он и вправду полковничек, а не, скажем, унтер…
— Вправду.
— Ну? Так вот, он мне старательно выложил мою же собственную
легенду.
Краткая биография братка Утюга. К сотрудничеству склонял, к
противоестественным сношениям типа стукачества. Они, мол, хозяева
гостеприимные, борьбе чеченского народа за полную незалежность
вполне сочувствуют, но для порядка желали бы знать, чем борцы
дышат и что у них за закрытыми дверями происходит…
— Вообще-то, вполне естественное побуждение любой спецуры.
— А кто спорит? пожал плечами Костя. — Но откуда он так
a{qrpn вытащил мою «подлинную харю», то бишь Утюга? Есть у них
агентурка на Руси, кто ж спорит, но не смогли бы так быстро
прокачать данные, влезть в систему… И потом. Какое тут
запугивание, какая перевербовка? Если он профессионал — а на то
смахивает, — должен же был понимать, что крутой мэн из криминала
не потечет в момент, едва ему расскажут, кто он такой есть и какую
кличку носит. А он…
— Слушай, Костик из будущего, — сказал Каюм. — Вот тебе очень
простая инструкция. Отныне и впредь не забивай себе голову этим
инцидентом. Абсолютно не забивай. Понятно?
— Понятно, — сказал Костя дисциплинированно.
Разумеется, ни черта тут не понятно. Кроме одного: судя по
реакции Каюма и этой самой «очень простой инструкции», носившей
силу приказа, насильственное приглашение в гости было то ли
заранее предсказано, то ли вообще спланировано в рамках операции.
Давно служим, привыкли видеть за недомолвками и странностями
игру…
— Но Джинну-то жаловаться? — спросил он серьезно.
— Обязательно, — сказал Каюм, ни секунды не раздумывая. —
Рвани рубаху на пузе, бездоказательно и эмоционально напади на
Скляра. В том ключе, что не было у нас здесь допрежь проколов,
пока со Скляром не спутались… И вот что запомни накрепко. Сейчас
это Джинну не выкладывай, но непременно прибереги на потом: пока
они тебя выдерживали в камере, не только все вещички из карманов
вытряхнули, но и куртку зачем-то отобрали, вернули только перед
уходом. Понял?
— В точности.
— А что там за поручение, кстати?
— А это тоже интересно, — сказал Костя. — К ювелиру я носил
некую штучку в пакетике, похожую на ощупь на шейные «Заслуги» с
мечами, как оно впоследствии и оказалось. Вот только номер на этих
«Заслугах» в точности такой, как у Степы Шагина. Сорок второй.
— Не ошибся?
— Ни фига подобного. Я Степин номер наизусть помню. Не так уж
и много шейных «Заслуг» у нашей теплой компании.
— Это интересно, — задумчиво проронил Каюм. — Весьма. Что
ювелир мог делать с регалией?
— Если подумать, то ничего другого, кроме как перебить номер.
То-то он передо мной тряс оборотной стороной, где как раз номерок
и помещается…
— От нас утечки быть не может, — подал сзади голос Сергей.
— Кто спорит? — пожал плечами Каюм.