Бежал он недолго — внезапно настала тишина.
И тут же заработала рация:
— Чисто в округе, чисто. Финал, команда! Услышав это,
Курловский совершил странный на первый взгляд поступок, но тем не
менее заранее предписанный: открыв дверь в маленькую комнатку,
jhmsk туда гранату и тут же захлопнул дверь за собой, прижался к
стене. Ахнуло на совесть, аж стены задрожали, пустую комнатушку
сотрясло, взрывная волна вырвалась наружу, смахнув закрывавшую
окно тряпку к чертовой матери…
На улице уже рычал БТР, хлеща узкими лучами фар по стенам
домов, слышались громкие команды, подъехал еще грузовик, из него
шумно выпрыгивали солдатики.
Топот, суматоха, кто-то горластый распоряжается, перемежая
приказы неизбежными словами-связками, суматоха, гам, последние
бойцы сыплются из кузова, вспыхнуло с полдюжины фонариков, кто-то
в воздух пальнул для солидности…
Одним словом, симпозиум с танцами. Три поднятых на улице
трупа забросили в грузовик, а тех трех, что попали в плен
живехонькими, протащили до кузова завернутыми в заранее
припасенный брезент. Так что сторонний наблюдатель нельзя было
исключать, что он все же сидит сейчас тихой мышкой на одном из
окрестных чердаков — имел все основания заключить, что живым в
плен не попал никто, одних жмуриков таскали. Для создания этого же
впечатления и рванули гранату в помещении. Нельзя утверждать
наперед, что Джинна удалось переиграть, но они сделали все, что
могли, старательно создавая иллюзию, будто группа захвата
встретила в квартире самое что ни на есть ожесточенное
сопротивление, а юный фанатик, вовсе даже не исключено, успел
выдернуть чеку, то ли взлетев на воздух в гордом одиночестве, то
ли прихватив с собой на тот свет кого-то из презренных гяуров.
Сверхзадача в данном случае была — показать откровенно, что
Джиннову явку в одночасье разнесли вдребезги и пополам. Такова
была воля начальства, а что за всем этим стояло и какие потаенные
комбинации игрались, никому знать и не полагалось. Как обычно.
Глава 4
СКРОМНЫЕ ТРУДОВЫЕ БУДНИ
Грузовик остановился меж подъездами. Первым из кузова
выскочил прапорщик Aулгак, бдительно оглянулся, отошел на пару
шагов и застыл, картинно держа пулемет на изготовку. Следом
спрыгнули остальные.
Они нагрянули практически в том же составе, одетые как и в
прошлый раз, вот только на сей раз с ними не было очаровательного
лейтенанта Кати. Зато был Скляр собственной персоной.
Как ни в чем не бывало, он спрыгнул на землю и, старательно
соблюдая настрого вбитые ему в голову инструкции, остановился в
небрежной позе, озирая окрестности с вальяжностью немаленького
начальства. На фоне их гоп-компании, облаченной в застиранные
«пятнашки» третьего срока носки, Скляр смотрелся взаправдашним
высоким чином — ботинки сверкают, камуфляж новехонький, отнюдь не
солдатский, портупея безукоризненная, кобура из натуральной кожи,
отнюдь не пустует (правда, как легко догадаться, пистоль ему туда
запихнули безнадежно испорченный, которым только орехи и колоть да
пивные бутылки откупоривать по известному методу), даже орденские
планки наличествуют — те самые, кстати, в которых Скляр щеголял,
когда его взяли…
Костя с неудовольствием подумал: им, между прочим, новое
обмундирование было обещано еще три месяца назад, да так и не
поступило, а для этого сукина ко га, изволите видеть, нашлась
первоклассная одежа.
..
Костя с неудовольствием подумал: им, между прочим, новое
обмундирование было обещано еще три месяца назад, да так и не
поступило, а для этого сукина ко га, изволите видеть, нашлась
первоклассная одежа. Впрочем, ему так по роди положено, так что
эмоции придется спрятать поглубже. Как выражались классики,
придворный обязан быть чист и благоухать…
Оглядевшись, Скляр начальственной походочкой направился в
ondzegd, на каковой ему указал майор Влад, вполголоса дававший
какие-то объяснения.
Остальные двигались вокруг с видом одновременно бдительным и
почтительным, держась так, как положено бывалым солдатам в
присутствии крупного начальства.
Любому постороннему, хоть немного ориентирующемуся в жизни,
должно было быть ясно, что он оказался свидетелем классического
посещения немаленьким начальством места, где нынешней ночью
разыгрались шумные события — со стрельбой и бабаханьем гранат, а
также суетой бронетехники… Так и задумано, господа, так и
задумано.
Умышленно задержавшийся на улице Курловский возликовал душою,
подметив краем глаза, как у хромого торговца — эта парочка со
своим прилавком торчала на прежнем месте — прямо-таки отвисла
челюсть. Положительно, он знал Скляра в лицо, хромоногий, и не
сразу овладел собой, несмотря на всю привычку к восточной
невозмутимости. «Ага, клюнула рыбка, совсем хорошо получается…
Эк вас перекосило, любезный, вы явно наблюдали нашего друга в
другой совсем роли… Вот и ладненько. Будет Джинну информация к
размышлению. Предупреждали его насчет Скляра добрые люди, а он не
верил, пусть теперь локти кусает, проклиная излишнюю
доверчивость…»
— А живыми взять не могли?! — рявкнул в голос Скляр. —
Специалисты хреновы!
Влад что-то тихо и покаянно попытался ему объяснить — и оба
скрылись в подъезде в сопровождении «свиты». Курловский же
прямиком направился к прилавочку, заранее сделав грозную
физиономию. И с ходу поставил задачу:
— Пузырь нужен. В долг. Голова трещит. — И, предупреждая
возможные возражения, грозно цыкнул:
— Может, документы у тебя проверить? Плечико посмотреть?
Хромой притворился, что ужасно огорчен конфискацией — именно
притворился, ясно было, что его прямо-таки распирало от желания
немедленно получить хоть какие-то крохи толковой информации. Уже
понятно, что не зря он тут сидит, не из простых птичка… Ну и
пойдем навстречу…
— Стаканизатор есть? — деловым тоном спросил Курловский, в
непринужденном стиле человека с ружьем наклоняясь и нахально
выдергивая из ящика бутылку с родимой, прозрачной. — И голова с
бодуна раскалывается, и начальство вдобавок над душой стоит…
Давай живее, пока они там изволят осматриваться…
Хромой быстренько достал из-под прилавка пластиковый
стаканчик и даже подсунул распечатанную шоколадку, так и ловя
момент, когда можно будет с безразличным видом попытаться хоть что-
то выведать.
С незаурядным актерским талантом Курловский слегка
трясущимися пальцами сорвал жестяную крышечку, набулькал себе
полный стаканчик, зажмурился и блаженно выцедил. Откусил кончик
шоколадки, постоял с закрытыми глазами, выдохнул:
— Хар-рашо пошла…
И широко улыбнулся. Дураку было ясно, что русский служивый
человек моментально перешел в состояние распохмеленной томности.