..
— Помилуйте, кто же говорит, что вы… — Он явно не придумал,
как закончить фразу, и потому сделал неопределенный жест обеими
руками. — И чем же изволите заниматься, господин Тулупов?
— Менеджер, — сказал Костя. — Санкт-Петербург, акционерное
nayeqrbn «Якорь».
— Великолепно, — сказал полковник Тыннис, подумав. — Какое
емкое и исчерпывающее слово — «менеджер», вроде бы ничего не
объясняет и в то же время как бы должно объяснять все… Менеджер
— и все тут. Интересно, в чем же заключаются ваши обязанности?
— А это — коммерческая тайна. Бизнес, понимаете ли.
— Понимаю, — сказал полковник с непроницаемым видом. — И у
нас, стало быть, вы тоже решаете чисто деловые проблемы?
— А как же еще?
— Какие? Или это — снова секрет?
— Коммерческая тайна, — поправил Костя. — Это у вас,
шпионов…
— Здесь, простите, контрразведка…
— А какая разница? Это у вас секреты, а у нас — коммерческая
тайна. Если вам так интересно, позвоните в представительство
Ичкерийской республики и спросите господина Скляра.
Он лицо компетентное и облеченное, так сказать. А я здесь на
подхвате.
Как простой менеджер.
— В представительство… — задумчиво повторил Тыннис.
— Вот именно. Или вы его представительством не считаете? Вы,
часом, не сторонничек российского империализма?
— Ого! поднял брови полковник. — Как вы ловко политику сюда
приплетаете, господин Тулупов, любо-дорого послушать… Как вы мне
шьете глухоту к священной борьбе чеченского народа…
— Ничего я вам не шью.
— Да? А похоже. Итак… Вы, стало быть, тоже имеете отношение
к той самой священной борьбе?
— Да что вы ко мне прицепились? — в сердцах спросил Костя. —
Я же вам говорю: я — простой менеджер. Босс здесь ведет дела с
представительством, а мое дело — на подхвате…
— Говоря «босс», вы, конечно, подразумеваете господина Каюма
Вахидова?
— А кого же еще?
— И какие же у вашего босса дела с представительством?
— Вот у него и спросите.
— Ах да, я и забыл, вновь всплывает коммерческая тайна…
Святая вещь, конечно… А что вы скажете, господин Тулупов, если я
сообщу, что у меня несколько… иные сведения о вашей персоне?
— То есть?
— В том, что вы — Анатолий Степанович Тулупов, я, в общем,
пока не сомневаюсь. Как и в том, что визу в нашу страну вы
получили совершенно легально. — Он поднял со стола загранпаспорт и
тут же небрежно положил назад. — Но есть на ваш счет, надо вам
сказать, прелюбопытная информация… Очень похоже, что вы не
менеджер, а, выражаясь казенным языком, член организованной
преступной группировки по кличке, простите, Утюг… А?
— Чепуху какую-то мелете.
— Да? Вы полагаете? — Он заглянул в лежавшую перед ним
бумагу. — Вы так полагаете, господин Утюг? Тут о вас написано
немало интересного. Братва с Васильевского острова, «крыши»,
понимаете ли, контрабанда и прочие шалости, отчего-то преследуемые
российскими законами, — впрочем, как и нашими, спешу уточнить, как
и нашими.
.. И спутник ваш, я имею в виду господина Попова, по тем
же сведениям, носящий по ту сторону границы прозвище Облом,
занимается столь же увлекательным и доходным, да вот беда,
насквозь противозаконным делом, и насчет господина Вахидова у нас
собрано немало интересного материала… Что скажете?
— Что глупости все это, — сказал Костя. — Клички, братва, да
вдобавок контрабанду приплели… Мы — честные бизнесмены. А если
jrn-то у вас тут с российскими спецслужбами снюхался и…
— Ах, вот какова у вас будет линия защиты?
— А чем плохо? — усмехнулся Костя. — Когда честных
бизнесменов ни за что ни про что волокут в кутузку из-за их
контактов с ичкерийским представительством тут поневоле всякая
гадость в голову лезет… Мы тут у вас что-нибудь нарушили?
— Да вроде нет…
— Тогда в чем заморочки?
— Ну хорошо, господин Тулупов, — сказал полковник. — Давайте
будем откровенны. Священная борьба ичкерийского народа за свою
независимость, честный бизнес все это, конечно, прекрасно. Но вы,
не забывайте, находитесь в независимом государстве. В одной из его
спецслужб. Мы обязаны знать, что происходит на нашей территории,
чем тут занимаются иностранцы. Вы согласны, что это вполне
естественное желание?
— Ну, вообще-то…
— При чем здесь «вообще-то»? жестко бросил полковник. — И при
чем здесь «ну»? Знать — необходимо, — отчеканил он. — Священная
там у вас борьба или не особенно… Не суть важно. Мы должны
располагать информацией.
— А я здесь при чем?
— Дурочку не валяйте, — сказал с усмешечкой полковник. — С
вашим-то богатым жизненным опытом…
— Что, стучать предлагаете?
— Бог ты мой, к чему употреблять столь пошлые и неуместные
среди солидных людей термины? — деланно изумился полковник. — Речь
идет всего-навсего о легком сотрудничестве. В итоге не столь уж и
обременительном. Информация, и не более того. Мы со своей стороны
сумеем оказаться благодарными. Вряд ли у вас здесь нет проблем,
которые с нашей помощью могли бы великолепно разрешиться…
— Э, нет, — ухмыльнулся Костя. — Не пойдет, герр оберст.
Сегодня этаким вот образом разрешишь проблемы, а завтра из вашего
независимого моря еще один неопознанный трупец выловят…
— Я могу гарантировать…
— Да бросьте. Не было среди Тулуповых стукачей и не будет.
Зачем мне нарушать хорошую семейную традицию? Чтобы деды и прадеды
в гробу перевернулись?
— Чего в данном случае больше — клановой верности или
примитивного страха?
— Вопрос, конечно, философский…
— Я ведь могу и рассердиться, — пообещал полковник Тыннис, и
в самом деле не лучившийся сейчас добротой как ко всему
человечеству, так и к отдельным его представителям. — Мы можем
связаться с вашими правоохранительными органами…
— Ага. И что вы мне предъявите? Детство какое-то, господин
полковник.
Напугали ежа голой попою…
— Значит, ваших вы не боитесь, я так понимаю? — спросил
полковник, старательно пытаясь держать себя в руках. — А как
насчет наших? Спецслужбы, знаете ли, мало напоминают институт
благородных девиц. Представляете, у нас в штате вовсе нет
уполномоченного по правам человека.