Представляете, у нас в штате вовсе нет
уполномоченного по правам человека. Какое варварство, а?
Милейший господин Тулупов, вы ведь можете попросту исчезнуть.
Взять и исчезнуть. Собственно говоря, вы уже исчезли несколько
часов назад. Смею вас заверить: люди, которые вас сюда…
пригласили, умеют держать язык за зубами.
Обойдется без всяких адвокатов, журналистов и запросов в
парламенте. Мне отчего-то кажется, что ваше правительство, а
особенно определенные государственные службы, не станут, как это
говорится… рыть землю рогами. Какое им горе от того, что еще
ndhm русский браток где-то ухитрился сгинуть? Какая им печаль?
Наоборот, одной заботой меньше. Никто не знает, что вы у нас,
никто и не узнает…
— Вы полагаете? Ну, вы оптимист… — Костя преспокойно забрал
из пачки полковника очередную сигарету и намеренно выпустил дым
собеседнику в лицо, насколько удалось. — А вы уверены, что у меня
нету подстраховки? В бизнесе, — подчеркнул он голосом последнее
слово, — в серьезном бизнесе всякие меры предосторожности
бывают…
— Блефуете?
— Милый, — проникновенно сказал Костя, — да мы в России такие
университеты прошли, что видали твою контрразведку на известном
предмете, который на банан ужасно похож…
— Не забывайтесь! — Полковник, такое впечатление, взвился в
натуральной ярости, ненаигранно. — Пока что вы у меня в руках…
Пора было кончать эту затянувшуюся бодягу. Неторопливо
наклонившись через стол к полковнику, Костя сказал веско, с
расстановкой:
— Как бы у тебя собственные яйца в руках не оказались…
Слушай сюда, полковник. Мы сюда приехали не мелочь по карманам
тырить. Мы тут делаем серьезные дела с серьезными людьми. И у нас,
чтоб ты знал, так просто люди не пропадают. Не разработали меры
предосторожности, тебя ждали, такого умного, а до тебя в песочнице
играли… Знаешь, что будет потом? Непременно найдется твой же
собственный генерал или министр, который тебя в этом же кабинете
поставит раком и поимеет по полной программе. И пойдешь ты сортиры
мыть — это при самом лучшем раскладе. А при худшем — кишки на
забор намотают. И не дай бог, ежели ты человек семейный, с бабой и
детушками, им тоже несладко придется. И не надо на меня сверкать
глазками. Коли уж предложил такие игры, должен и свои карты
знать… Короче. В стукачи я к тебе не пойду. Пришить ты мне
ничего не можешь.
Перед тем, как сюда ехать, мне ваши кодексы бегло изложили —
у нас, сам понимаешь, имеются хорошие консультанты по разным
вопросам… В общем, или предъяви мне протокол задержания с четкой
мотивацией да не забудь переводчика, чтобы перетолмачил мне его с
вашего, — и начнем толковать исключительно в присутствии адвоката,
как мне по вашей конституции и положено. Или пожмем друг другу
грабки — и разбегаемся. Пугать вздумал, декадент… Ну?
Полковник смотрел на него ненавидяще, но порывы гнева
сдерживал профессионально. «Нельзя было иначе, — подумал Костя,
вместо очередной сигареты подгребая к себе всю пачку. — Даже если
это не проверка по просьбе Джинна или Скляра. Даже если он был
вполне искренен и их спецура в самом деле страстно желает
присмотреть за шебутными иностранцами, как приличной спецуре и
положено.
Я иду по ковру, ты идешь, пока врешь, мы идем, пока врем…
Другой линии поведения попросту нет.
Риск, конечно, но если этот лощеный хмырь пашет на Джинна, и
вовсе завалишь дело.
Риск, конечно, но если этот лощеный хмырь пашет на Джинна, и
вовсе завалишь дело…»
— Рискуете… — процедил полковник, сверля его неприязненным
взглядом.
— Такова се ля ви, — сказал Костя нормальным тоном, без
особого вызова. — Поймите вы одно, герр оберст: мы уже битые-
перебитые, и огонь, и воду прошли, не говоря уж о медных трубах.
Других не берут в космонавты, как когда-то пелось… Так до чего
мы с вами договорились?
Глава 2
БОРЦЫ ЗА СВОБОДУ
Полковник Тыннис смотрел сквозь него с непонятным выражением.
Глаза у него были прозрачные, холодные и словно бы даже
мечтательные.
— А интересно было бы с вами поработать по полной программе,
— сказал он задумчиво. — Как следует…
— А смысл? — спросил Костя почти миролюбиво. — Газеты шум
вмиг подымут, кто-нибудь настырный станет выяснять, что вы делали
до девяносто первого года… не с неба ж вы упали?
— Я не о том. Несгибаемых нет, знаете ли.
— Вот тут я с вами совершенно согласен… Тихо отворилась
дверь, и вошел подтянутый полицай во всем блеске нашивок и ремней,
что-то стал говорить полковнику, пару раз при этом кивнув на
Костю. Тот добросовестно вслушивался, но понять, конечно, ничего
не смог.
Выслушав, полковник отослал верзилу барственным кивком,
досадливо пожал плечами:
— Жаль, не получилось у нас задушевной беседы. Там, внизу,
целая делегация, поминают уголовный кодекс и конституцию, в
точности как вы давеча, требуют освободить верного сподвижника
героических борцов за свободу…
— Ну так и освобождайте, — сказал Костя. Он готов был
поклясться, что разукрашенный полицай появился в кабинете отнюдь
не просто так, не по собственному побуждению, — аккурат секунды за
три-четыре до его явления на сцене правая рука полковника,
полускрытая столешницей, сделала едва заметное движение. Будто
кнопку под столом нажимала. Вообще-то, бездарный по замыслу и
исполнению спектакль: уж настоящий питерский бандюк вел бы себя
еще нахальнее с каким-то чухонским мусором, на что же полковник,
собственно говоря, рассчитывал?
Полковник снизошел до нормального человеческого тона, он даже
встал:
— Господин Тулупов, приношу свои извинения по поводу этого
неприятного инцидента. Недоразумение было вызвано недостаточно
проверенной оперативной информацией, поступившей из ненадежного,
как выяснилось, источника.
— Говоря по-простому, настучала на меня какая-то паскуда?
— Возможно, вы несколько вульгаризируете ситуацию, но в общем
и целом…Полковник казенно улыбнулся:
— Еще раз приношу вам извинения, вы, разумеется, вправе
подать жалобу в соответствии с существующими…
— Да ладно, перетопчемся, — махнул рукой Костя, непринужденно
кладя себе в карман полковничьи сигареты так, из мелкой вредности.
Полковник проводил свой табачок печальным взглядом, но ничего
не сказал, сопутствуя до двери. Они спустились вниз, где тот же
усатый хмырь в сержантском чине вывалил на стол все отобранное. Из
принципа Костя так педантично осматривал свои немудреные вещички,
заводя глаза к потолку и шевеля губами, словно прикидывая
откровенно, чего же не хватает, что сержант не выдержал,
поторопился заверить:
— У нас нишефо не пропадает.