А то можно и проследовать. Если граждане будут заявлять по
установленной форме, можем и привлечь… Вы намерены подать
заявление?
— Да какое там заявление, — благодушно сказал Сергей. —
Подумаешь, споткнулись люди на ровном месте…
Сержант с видимым облегчением вздохнул:
— Ну и ладненько. Гражданин Четвериков и вы, Михаил с
Григорием, шли бы вы себе восвояси с базарной территории, не
нарушая общественную нравственность…
Кому говорю?
Трое, отряхиваясь, побрели прочь, причем есаул то и дело
оглядывался даже не зло — с тем же несказанным изумлением, не в
силах осознать, почему мир внезапно перевернулся и рушатся
привычные реалии.
— А вас, граждане, документики попрошу, — профессионально
оживился сержант. — Так… Так… Погрузили транспортное средство?
Вот и отправляйтесь согласно надобности, не создавайте ненужного
скопления… Понятно?
— Понятно, командир, — сговорчиво сказал Костя и от греха
подальше побыстрее направился во двор.
Сев за руль, он аккуратно вывел «зилок» за ворота, поглядывая
по сторонам, — логично было бы предположить, что обиженный вдвойне
есаул, потерпевший и от наглых незнакомцев, и от столь необъяснимо
переменившегося стража порядка (наверняка допрежь — благодушного
приятеля, а то и кума), попытается где-то в отдалении собрать
своих орлов и взять реванш. Городок сей скорее разросшаяся
деревня, а значит, и нравы недалеки от деревенских.
Обошлось. «Конных водолазов» в пределах видимости так и не
обнаружилось.
Зато из боковой улочки появились белые «Жигули»,
приветственно мигнули фарами и на большой скорости прошли вперед,
сразу исчезнув с глаз. Это и была головная боль сопровождения,
которой предстояло идти в километре-полутора впереди по трассе, —
как-никак полный грузовик оружия… Второй машины он не видел в
зеркальце, но это и не удивительно — она пойдет сзади опять-таки
на дистанции…
Выезд из города, бетонное зданьице поста ГИБДД. Пропустили,
не обратив внимания. Как оно всегда водится, водители еще метров
двести ехали дисциплинированно, с черепашьей скоростью, а
оказавшись вне поля зрения блюстителей, прибавляли газку. Костю
обошли сразу несколько легковушек, но он и не собирался устраивать
«Формулу-1», держал свои восемьдесят. Время от времени, через
каждые два километра, рация в его нагрудном кармане громко
изрекала:
«Сорок восемь, сорок восемь», что означало полное отсутствие
каких бы то ни было проблем — с точки зрения тех, кто находился в
«лоцманской» легковушке. Он прилежно всякий раз отвечал: «Восемь
сорок, восемь сорок», давая знать, что и у них все в порядке (в
замыкающей машине рацию тоже держали на приеме, но ввиду полного
благолепия в эфир не выходили).
Не без уважения наблюдавший его манипуляции с рацией Заурбек
вдруг спросил:
— А вы что, нерусские?
— С чего ты взял?
— Вы же там, на базаре, по-нерусски переговаривались.
— Просто мы в школе хорошо учили иностранные языки.
— А которые?
— Английский, — подумав, ответил Костя. В конце концов,
никаких тайн он не выдавал, общеизвестно, что и среди криминала
хватает народа с образованием.
— Хорошо вам, — завистливо признался Заурбек. — Знал бы я
английский, поехал бы в Лондон…
— Интересно, зачем?
Не без колебаний Заурбек решился поделиться сокровенным:
— У них там в королевском замке есть один алмаз. Мало того,
что огромный, так еще и магический. Продлевает жизнь до ста
db`dv`rh лет. Ты не смейся, мне подробно рассказывал Леча Хумидов,
а он и институт кончил, и в Лондоне был раз десять, думаешь,
почему мама ихней нынешней королевы дожила до ста лет? Из-за того
самого алмаза. И ее бабушка — не нынешней королевы, а ее мамы —
тоже жила до ста лет. Виктория ее звали, про нее в книгах
написано. А алмаз волшебный, потому что из Индии. Там йоги и
факиры…
Костя не стал его разочаровывать, напоминая, что королева
Виктория, согласно точным данным, прожила не сто лет, а всего-то
восемьдесят два.
Усмехнулся:
— Ага, понятно. Ты, значит, рассчитываешь до этого алмаза
добраться?
— Нет, я ж говорю — если бы знать английский…
— А охрана? — с подначкой поинтересовался Сергей. — Стерегут,
надо полагать, круто, коли камешек — магический…
— Так там же англичане, — с видом полнейшего презрения махнул
рукой Заурбек. — Что от них толку? Настоящие мужчины такую
империю, как у них была, не профукают. У нас был в заложниках
англичанин. В девяносто пятом. Не человек, а тряпка, даже пинать
неинтересно было, овечий хвост… Да еще и пидер вдобавок.
Шерип как-то обкурился и поставил его раком вместо женщины, а
оказалось, у него попа разработанная, как дупло, ему понравилось
даже. Нет, англичане — народ негодный. Язык бы знать, потому
что…
— Тихо, — сказал Костя, плавно притаптывая тормоз.
Автострада сужалась меж двух косогоров, став узенькой
двухрядкой, — и поперек дороги, совершенно ее перекрывая, стояли
четыре грубо сколоченных деревянных заплота. К двум были
приколочены «кирпичи» — почти новенькие, с целехонькой краской,
третий украшен знаком «ремонтные работы», а к четвертому
присобачен синий круг с белой стрелкой, указывавшей вправо, на
проселочную дорогу, исчезавшую за близким лесочком. Деревья по
весеннему времени были голые, но росли густо.
— Что делать будем? — поинтересовался Сергей.
— Сорок восемь, сорок восемь, — меланхолично сообщила рация.
Костя колебался. Решение предстояло принимать ему как
старшему группы — и быстро.
— Пятерка на сорок втором километре, — сказал он, почти не
раздумывая. — Еду дальше.
Почему «лоцманская» машина не сообщила о препятствии, хотя бы
в иносказательной форме, в виде той же «пятерки», означавшей по
коду всевозможные непредвиденные непонятки, не несущие пока что
явной опасности? Полное впечатление, что они промчали дальше по
автостраде так, словно никаких препятствий не было. Тогда не
было…
— Шестнадцать, шестнадцать, — отозвалась замыкающая машина.
Они приняли сигнал и сейчас должны были подтянуться поближе.
— Ладно, поехали, — решился он. — В оба смотрите…
И повел «зилок» на второй скорости по проселку, свободной
рукой расстегнув на куртке пару пуговиц, так, чтобы пистолет,
висевший под мышкой в «горизонталке», стал еще более доступен для
моментального употребления.