ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДРУГАЯ ПЛАНЕТА
Глава 1
ЭТИ ТРИСТА ИЗ БИБЛИИ
Декорации были просты до незатейливости: железнодорожный
состав из самых обычных плацкартных вагонов давненько уже никуда
не ехал, потому что стоял в тупике и носил все признаки нехитрой
военно-полевой обустроенности — аккуратные дощатые сортиры
насупротив каждого вагона, пара палаток, грубые, но надежные
деревянные лесенки в вагоны, с особой любовью оборудованное место
для курения квадрат лавочек вокруг ржавого, закоптелого бидона,
где в данный момент и размещались шестеро. Метрах в пятнадцати от
них, сразу за сортирчиками, слегка вздымалась железнодорожная
насыпь, а с другой стороны, за вагонами, во всем своем размахе
простиралась Ханкала — огромное скопище военной техники и военного
народа. Только с того места, где разместились курильщики, Ханкалы
me было видно, а видны были верхушки далеких гор и сизая туманная
дымка. Правда, туман этот был вовсе не природным явлением, это
горели там и сям подожженные федералами «самогонные аппараты» —
крохотные бензиновые заводики, на которых местные Кулибин-хаджи
перегоняли нефть в живые денежки. Тишина стояла совершенно даже
невоенная, разве что очень редко где-то вдалеке бухало орудие по
своей неведомой надобности.
Шестеро сидели молча, сосредоточенно, со стороны могло
показаться, что они озабочены серьезнейшими философскими
проблемами, что-нибудь насчет всеобщего счастья. На самом деле
тишина была предвкушающая. На самом деле все терпеливо ждали,
когда ничего не ведающая жертва направится в сортир. Рано или
поздно кому-нибудь из своих должно было все же приспичить.
Они ждали уже десять минут, но ждать они умели. И терпение,
наконец, было вознаграждено, терпеливым в этой жизни частенько
везет. Свой же собственный орел, капитан Курловский, ведомый
насущным требованием организма, браво направился к туалету типа
«сортир», повернул на двери табличку (теперь она вещала крупными
буквами: «Господа, не мешайте размышлять о вечном!»), закрыл за
собой дверь… не ведая, что над дверью трудолюбиво и весьма
профессионально закреплен изнутри радиодетонатор.
Садисты в курилке-дали ему еще несколько секунд, чтобы
расстегнул камуфляжные порты, примостился, сосредоточился на
вечном… А потом Сергей нажал кнопку в кармане.
В сортире сработало. Радиодетонатор сам по себе — вещь не
особенно и опасная, но когда он бабахает в замкнутом пространстве
сортирчика над головой занятого прозаическими делами субъекта,
эффект, надо признать, присутствует.
Шестеро замерли в ожидании. Что поделать, в каждой компашке
свои шуточки… К чести капитана, он не вылетел наружу с пошлой
руганью, а старательно закончил все свои дела. И лишь потом, выйдя
и аккуратно притворив за собой дверь, сообщил, словно ставя
голосом точки после каждого слова:
— Это.
Пошлости. Пихать. Детонаторы. В сортир.
И ушел в палатку, выражая спиной обидчивое презрение. Шестеро
переглянулись с полным удовлетворением. Не особенно ясно было, что
делать дальше, когда шутка благополучно завершена. Никто со
стороны и внимания не обратил на хлопок детонатора — только что
закончился инструктаж по взрывному делу, во время коего точно
такие же детонаторы хлопали с полчаса. А отец-командир пребывал
где-то на пыльных пространствах Ханкалы, что он не знает, то ему и
не повредит…
Именно последнее обстоятельство, отсутствие сурового майора,
как раз и направило мысли в интересном направлении. Кто-то с
деланным безразличием предложил:
— А не сходить ли к танкистам в гости?
— А это дело, — поддержали его. — Это толковая идея… Кто
возьмет?
— Да вон Краб с Сережей к вагону ближе всего…
Оба поименованных скрылись в вагоне и вскоре появились опять,
в запахнутых бушлатах, привычно ухитряясь ничем не булькнуть и не
звякнуть, спустились по лесенке с тем рассеянно-невинным видом,
каковой всегда был свойствен русскому солдату, однажды
собравшемуся дерябнуть подальше от начальства.
Когда они проходили мимо палатки, оттуда высунулся еще один
свой орел по прозвищу Доктор Айболит и осведомился:
— Вы куда это толпою?
— А к танкистам в гости, — ответили ему охотно. — С визитом
вежливости.
— Понятно, — кивнул Доктор Айболит и без промедления примкнул
j процессии, на ходу запихивая в карман толстенькую красную
книжечку. — Очень кстати. Я тут открытие сделал, сейчас в научной
обстановке и доложу. Ахнете.
— Ну, посмотрим…
Впереди, по-прежнему не булькая и не звякая, шагал Гера по
кличке Краб, из боевых пловцов, «морских дьяволов», невысокий
такой, обстоятельный, с обширной суперзасекреченной биографией,
которая, правда, в чем-то выглядела чертовски однообразно: вот уж
много лет в разнообразнейших точках земного шара Краба старательно
пытались прикончить, а он делал все, чтобы вышло как раз наоборот.
К этой формуле, если подумать, биография и сводилась. На
голове у него, как обычно, красовалась чеченская кожаная шапочка,
была у Краба маленькая слабость насчет подобных головных уборов,
благо прежнему владельцу шапочки она уже без всякой надобности,
отпрыгался курбаши…
Они легко взобрались на железнодорожную насыпь, и окружающий
мир тут же открылся для обозрения на несколько километров.
Впереди, совсем близко, стояли с большими интервалами танки;
совсем уж вдалеке, на горизонте, едва виднелись окраинные дома
Грозного, а меж танками и городской окраиной простиралось
огромное, ничейное, дикое поле, где ночью не имелось ни власти, ни
юрисдикции.
Собственно, в каком-то смысле они стояли на передовой
(которой тут, правда, как бы и не имелось), длинная линия танков
служила рубежом, отделявшим скудный военный уют и относительно
строгий порядок от серовато-бурой, в общем бессмысленной равнины.
Кто-то присмотрелся:
— Джигит, что ли, на свою задницу приключений ищет?
— Где?
— А во-он, коняшку гоняет, ковбой…
— Да ну, — сказал Краб, прибывший сюда за пару дней до
основной группы и немного уже обжившийся.