Касаемо подробностей, узнаете в вагоне, там Человек-Гора, час
назад подъехал. Вас, между прочим, жаждет видеть.
Шестеро встрепенулись, подтянулись, придавая себе трезвую
деловитость, потом гуськом потянулись в вагон, где уже начинали
тщательно завешивать окна одеялами согласно строгим правилам
ночной маскировки.
Почти в самом конце вагона разместился Человек-Гора —
полковник Степа Шагин, бывший погранец, носивший свое прозвище
вполне заслуженно: когда природа его лепила, извела на Степу
примерно столько же материала, сколько на двух Шварценеггеров.
Огромный был человечище — и, между прочим, умнейший. Именно он не
так давно кропотливейше спланировал операцию по захвату Титаника,
то бишь Салмана Радуева с его знаменитой титановой заплаткой в
башке. И все прошло столь ювелирно, что как нельзя лучше
напоминало басню Крылова. Крестьянин охнуть не успел, как на него
медведь насел… Ни единого выстрела, ни единой царапины.
Немногочисленную охрану упаковали молниеносно и качественно, а сам
малость обкуренный Титаник только в летящем на Москву самолете
начал соображать, что вокруг происходит нечто качественно новое…
Поскольку на вагонном столике меж полковником и майором
Владом красовались две пустые стопочки и вскрытая банка шпрот,
даже менее наблюдательный глаз мог бы определить, что начальство
тоже чуточку приняло с дороги. Правда, при комплекции Шагина
обычные человеческие дозы на него абсолютно не действовали ох, не
того матерого человечища Алексей Максимыч Горький сравнивал с
глыбою…
Полковник присмотрелся:
— Состояние приемлемое…
— Да мы ничего такого… — опрометчиво заикнулся кто-то, за
что украдкой получил локтем в бок.
— Ну, вы — это вы… Размещайтесь. И с ходу загружайте серое
вещество работою. Кто мне, не сходя с места, придумает красивое
сценическое имечко для эстрадной звезды?
— Что?!
— Господа офицеры, я серьезно, — сказал Шагин. — Придумайте-
ка мне быстренько красивое имечко для эстрадной певицы. Чтобы было
и красиво, и звучно, и производило впечатление на всех, кто его
ненароком услышит. Ну-ка, дружненько заскрипели мозгами! Я с вами
не шутки шучу, пошла работа…
Глава 2
ПЕВИЦА И ПОКЛОННИКИ
Утречком, после завтрака, выехали в Грозный — на самом что ни
на есть прозаическом грузовике с брезентовым верхом, благодаря
этой своей прозаичности не привлекавшем никакого внимания на
дороге, где разъезжали в основном именно такие, да еще заправщики
и БТР. Иногда попадались разноцветные легковушки, но они-то как
раз казались на здешних дорогах чем-то инородным, странным, не
имевшим права и оснований тут быть…
Дорога была — ухаб на ухабе сидит и ухабом погоняет. Зато
человек понимающий прямо-таки отдыхал душой: во-первых, для
дождей, превративших бы всю округу в липкое месиво, было еще рано,
лучше сухие ухабы, чем море грязи; во-вторых, глаз радовало
окружающее редколесье, просматривавшееся буквально насквозь на
многие десятки метров. Середина марта, а потому — ни единого
листочка. Очень скоро, через какие-то недели, этим голым корявым
зарослям предстояло превратиться в густую «зеленку», что
значительно осложняло жизнь военному народу, заранее
представлявшему, сколько вооруженной сволочи будет разгуливать по
лесам с самыми гнусными намерениями.
..
Впрочем, это еще не означало, что можно расслабиться
стопроцентно.
Следовало в оба глаза следить за голыми кронами ближайших к
дороге деревьев — в последнее время душманы повадились цеплять
фугасы как раз в ветвях, рассчитывая на то, что сверху никто
опасности и не ждет. Из ветвей свешивается почти незаметный
проводочек, и стоит его коснуться тенту машины, башне «бэхи», да
просто башке примостившегося на броне бойца… Надо сказать, в
первое время задумка достигла результата, но, познакомившись с
новинкой, народ стал бдительнее, и подрывов теперь гораздо меньше.
А можно еще, подкопав асфальтовое покрытие с одной стороны, а то и
с двух, засунуть фугас туда, кропотливо уничтожив все следы, — это
тоже не сахар…
Под самым городом легковушки стали попадаться чаще — в
Грозный понемногу возвращались жители. Грузовик никакого внимания
не привлекал, да, собственно, в кузове и не было никакого отряда
«Вымпел». Там, подпрыгивая на железных неудобных лавочках, ехало
довольно-таки странное сборище, несомненно, имевшее отношение к
федеральным силам, но со стороны, хоть ты его три часа обозревай,
ничем не выдававшее своей принадлежности к самому крутому спецназу
страны.
Капитан Курловский, еще вчера объявивший, что нынче он будет
ментом, восседал в застиранном серо-белом милицейском камуфляже.
Точно так были облачены и Костя с Сергеем, имевшие в карманах
натуральные «мурки» удостоверения МУРа, сиречь документы
прикрытия, если выражаться официальным языком. Гера по кличке Краб
и четверо остальных были, в общем, непонятно кто старенький
камуфляж и тельняшки опознавательными знаками служить не могли,
являя собою сугубую банальность. Одним словом, подобных компаний,
именно так одетых, по городу и прилегающим окрестностям разъезжало
немеренно. Единственное исключение представляла собою лейтенант
Катя, в данный момент ничуть не напоминавшая ни лейтенанта
женского пола, ни опера ФСБ, — но и она ничем не выдавала
служебной принадлежности, скорее наоборот…
Въезд в город. Первое, что бросается в глаза, — огромная
зеленая надпись на стене из бетонных блоков: ЗДЕСЬ БЫЛ
КРАСНОЯРСКИЙ ОМОН. Сибирячки отметились.
А самого-то города и не было, собственно. Было лишь то, что
nr него осталось после двух штурмов, в которых сидящие в кузове
принимали самое активное участие. Пожалуй что, груды развалин
смотрелись даже как-то прозаичнее, что ли, — гораздо более жутко
выглядели те дома, что оказались задетыми лишь самую малость…
Обычная «хрущевка» — но на уровне третьего этажа на месте парочки
окон зияет нелепая дыра. И так далее, и тому подобное. Каждому
нашлось бы что припомнить, но если постоянно держать такое в
голове, начнут гореть нервные клетки, а потому никто и не
стремился прокручивать в памяти как впечатления четырехлетней
давности, так и совсем свежие, этого года, ну их к черту,
откровенно говоря…
В глубине души они и впрямь чувствовали себя, словно на
другой планете.
Штатский народ, шлявшийся там и сям, был им насквозь чужим,
непонятным даже более, чем возможные инопланетяне. Даже если
понимаешь умом, что весь народ как таковой бандитской шайкой быть
не может, сердце рассудку всегда противоречит: именно этот народ в
лице своих худших представителей палит в спину по ночам, а то и
средь бела дня, именно с ними пришлось возиться так долго и
тягостно, что конца до сих пор не видно.