Дураку было ясно, что русский служивый
человек моментально перешел в состояние распохмеленной томности. А
дураком хромой наверняка не был. И, улучив момент, вроде бы
равнодушным тоном поинтересовался:
— Неприятности, командир?
— А! — махнул Курловский рукой, с той же непринужденностью
сгребая с прилавка пачку деревенского «Мальборо». — Я у тебя и
табачку заодно, в долг…
Да так… Видел красавца? Гэбэшники второй день чего-то
суетятся, а нам лишняя нервотрепка. Главное, непонятно ничего, да
m`xe дело маленькое… Стой, мент, где поставили, улыбку
изображай… А ведь никакое он мне не начальство…
Хромой предупредительно заметил:
— Я сам в армии служил, понимаю…
— Да что ты понимаешь, частный капитал? — безнадежно махнул
рукой Курловский, нацеживая себе по второму. — Очень мне надо за
ними ходить, как дураку, в спектакле ихнем подыгрывать… — Он
лихо выплеснул водку в рот, оглянулся на яркую вывеску. — Что, тю-
тю ваш целитель? Я так понимаю, он и не целитель вовсе, а, ребята?
Молодой переглянулся с пожилым, оба одинаково пожали плечами.
— Мы его и не знаем, — заверил хромой. — Нам-то что? У нас
магазин, сам видишь, и документы в порядке… А что с ним такое?
— А я знаю? — фыркнул Курловский. — Понаехало ночью гэбэ, с
маху перешлепало уйму народу, а теперь ихний главный. Наполеон в
дезодорантах, озирает тут все… Я так понимаю, целитель ваш был
форменным резидентом…
— Его что, убили?
— А ты его знал?! — грозно нахмурился Курловский.
— Откуда? Просто смотрю — нет его с утра, больные ждали-ждали
и разошлись.
А он всегда аккуратно открывал, в девять. Люди говорят, ночью
была стрельба…
— А я тебе что говорю? Кучу народу положили. — Курловский
словно спохватился вдруг: а с чего это он, собственно, мент
бравый, торчит тут с этим аборигеном и разговоры с ним
разговаривает? Оказал минимум любезности в благодарность за
даровой пузырь, вот и довольно с него. Пусть спасибо скажет, что
всю лавку по карманам не распихал..
Приняв гордый и непреклонный вид, он снизошел до небрежного
кивка и отошел к машине, бережно запихивая ополовиненную бутылку
во внутренний карман.
Затылком чувствовал острый, напряженный взгляд — ну, так и
надо, будет вам, ребятки, что доложить отцу-курбаши.
Великодушно передав ополовиненный сосуд сидевшему за рулем
Доктору Айболиту, остановился у кабины так, чтобы в зеркало
заднего вида наблюдать за «торговым предприятием». Как он и думал,
хромой явственно забеспокоился: коротко пошептавшись с пожилым,
закултыхал к их машине, желтенькой, тронутой ржавчиной «шестерке».
плюхнулся на водительское место и быстренько укатил. Нет, вряд ли
он рвался немедленно доложить куда следует — не такое это быстрое
дело, цепочка времени требует. Тут, надо полагать, другое. Скляр
при виде хромого и бровью не повел — вероятнее всего, видел где-то
мельком, возможно, с более густой бородищей-шевелюрой, не может же
он помнить каждого «пехотинца», сие не в человеческих силах. да и
к чему забивать голову?! А вот хромой Скляра запомнил — лицезрел,
ручаться можно, в компании своих отцов-командиров, знал, что
человечек это непростой. Ну, а поскольку Скляр, вот сюрприз,
оказался раскрывшим свое инкогнито гэбэшником, хромой испугался,
что «засланный казачок» может его вспомнить, опознать.
Ну, а поскольку Скляр, вот сюрприз,
оказался раскрывшим свое инкогнито гэбэшником, хромой испугался,
что «засланный казачок» может его вспомнить, опознать.
Ничего, пройдет совсем немного времени, и хромой начнет
обдумывать, анализировать то, о чем в спешке особо и не
задумывался. Вспомнит, что те же самые ребятки, в том же точно
составе сопровождали вчера эстрадную звезду — а нынче, изволите ли
видеть, с неким чином приперлись, с раскрывшимся разведчиком.
Информации к размышлению будет масса… а впрочем, это опять-таки
не наше дело…
Из подъезда показалась бравая компания.
Скляра пропустили в кузов первым — конечно, не из-за почтения
к «начальству». Усадили у самой кабины. — Разрешите, ваше
благородие, господин орденоносец? — вежливо осведомился Токарев,
p`qjp{b` наручники.
Скляр поджал губы, подставил руки, глядя в брезентовый
потолок, кое-где зиявший мелкими прорехами, так, словно был
надменной принцессой, попавшей в лапы неотесанных пиратов. «Надо
заметить, — сказал себе Курловский, — что некоторая уверенность в
себе к «пану сотнику» вернулась — после того, как ему, должно
быть, твердо гарантировали, что он не попадет на ту сторону
границы, в дружеские объятия грузинской Фэмиды…»
— Скляр, вы, часом, не помните того хромого, что торговал с
лотка водярой?
— поинтересовался Курловский.
— Не припоминаю.
— А вот он вас помнит. У него челюсть отвисла, когда узрел в
таком наряде и в таком сопровождении…
— Бывает, — сухо отозвался Скляр.
— Если…
— Что-то стоим долго, а, ребята? Курловский поднял
брезентовый клапан в передней стенке тента, выглянул. Тот самый
милицейский блокпост, мимо которого они проезжали в четвертый раз:
дважды вчера, сопровождая эстрадную диву, дважды — сегодня.
На сей раз определенно вышли какие-то нескладушки. Майор
стоял возле кабины, сердито сжав губы, часовой в бронике, как ему
по уставу и полагалось, застыл истуканом. Парой секунд спустя в
кузов заглянул невысоконький плотный тип в милицейском камуфляже,
со сварливой физиономией. Исподлобья обозрев их всех, недружелюбно
спросил:
— А это кто такие?
— Там командир в кабине, — вежливо ответствовал Доктор
Айболит. — Он вам охотно даст все необходимые справки.
— Ты что, шибко умный, борода?
— Вопрос, конечно, дискуссионный, — ответил Доктор Айболит. —
Тут возможна поляризация мнений с амбивалентностью консенсуса. А
вы кто будете, дяденька?
— Я — полковник Балакин, командир Царскосельского ОМОНа! Так
что вы не особенно тут!
— Ну разумеется, тут нам не здесь… — кротко сказал Доктор
Айболит.
— Вот именно! От кого водкой пахнет? «Ну и нюх у пузанчика, —
завистливо подумал Курловский. — Никто нынче не потреблял, кроме
меня, а я ж от него самый дальний сижу…»
Бывают люди, которым просто-таки жизненно необходимо для
поднятия тонуса хоть раз в день над кем-то покуражиться — иначе
день пропал. Зародилось сильное подозрение, что полковник к этому
именно виду фауны и относится.
— По-моему, я вам все объяснил, товарищ полковник, — тоном
величайшего терпения сказал тихо подошедший майор Влад.