— Не мудри. Лучше скажи правду.
Марино откинулся в кресле.
— Не мудри. Лучше скажи правду. Я ведь так или иначе докопаюсь. И учти, мы знаем, зачем ты арендовала тот «форд».
— Детективу не запрещено пользоваться арендованной машиной. В этом нет ничего особенного.
— Есть, если он использует ее для незаконной слежки.
— Вы сидели в ней возле дома моей секретарши, — вставила я. — Вы или кто-то еще. Я видела там эту машину.
Андерсон промолчала.
— А не вам ли принадлежит адрес электронной почты «МАЙЦВЕТ»? — спросила я.
— Точно. Забыл, — сказал Марино. — Ты же родилась в мае. Десятого числа. В Бристоле, штат Теннесси. Могу назвать и твой номер социального страхования, если хочешь.
— Мне все известно про Чака, — сообщила я ей.
— Дело в том, — добавил Марино, — что мы сняли на пленку, как старина Чаки тащит из морга лекарства. Ты в курсе?
Андерсон глубоко вздохнула. Марино, разумеется, блефовал: видеозаписи у нас не было.
— Это ведь большие деньги. Хватит на хорошую жизнь и ему, и тебе, и даже Брэй.
— Он же их крал — не я, — отозвалась Андерсон.
— Ты когда-то работала в полиции нравов, — напомнил ей Марино, — и знаешь, где сбывать такой товар. Держу пари, весь план разработала ты. При всей моей нелюбви к Чаку я знаю, что наркотиков он не касался, пока не связался с тобой.
— Вы следили за мной, пытались запугать, — сказала я.
— По долгу службы мне приходится всюду ездить. Если я ненароком оказалась за вами, это вовсе не значит, что я за вами следила.
Марино молчал, испытующе глядя на Андерсон, словно решал в уме написанную на доске математическую задачу.
— Насчет Чака вы правы, — продолжала она. — Но идея принадлежала не мне. Это все она придумала.
— Брэй? — Я понимала, к чему она клонит.
— Она перевела меня из полиции нравов в отдел расследования убийств. Ты ей мешал, — сказала она Марино. — Она получала доходы от лекарств и еще Бог знает от чего на протяжении довольно долгого времени. — Андерсон посмотрела на меня. — От вас она тоже хотела избавиться.
— Это было очевидно.
— Она использовала тебя, верно? — вновь заговорил Марино. — Сделала из тебя девочку на побегушках, такую безотказную Золушку. Ходили слухи, что ты мыла ей машину, да? Она превратила тебя в шестерку, которую никто не принимает всерьез. Жаль.
Лицо Андерсон запылало гневом.
— Я ненавижу ее, — сказала она. — Она мешала меня с грязью. Я носила в химчистку ее одежду, заправляла ее «ягуар» и… Она постоянно унижала меня! Но я ее не убивала.
— Что же произошло вчера вечером? Итак, ты заехала…
— Она знала, что я приеду. Я должна была привезти ей таблетки и деньги.
— Сколько денег ты привезла?
— Две с половиной тысячи. Наличными. Мы заказали пиццу, выпили немного, поговорили. Она была в дурном настроении. Узнала, что вы уехали во Францию, в Интерпол. Она считала, что ехать туда следовало ей. Только об этом и талдычила. Потом начала ругаться, обвинять меня во всех грехах. И за ту встречу на стоянке у ресторана, и за электронную почту, и за «Квик Кэри».
— В котором часу вы уехали? — осведомилась я.
— Где-то в девять.
— Она ходила за покупками в «Квик Кэри»?
— Может, иногда и забегала туда, — ответила Андерсон. — Она не имела привычки готовить, да и вообще редко ела дома.
— Она не имела привычки готовить, да и вообще редко ела дома.
— И продукты в этих редких случаях, очевидно, приносила ты, — предположил Марино.
— Она никогда не возвращала за них деньги. А ведь я не так много зарабатываю.
— А как же «премия» за таблетки? — напомнил Марино. — Или она тебя обделяла?
— Мы с Чаком брали по десять процентов от выручки. Остальное я раз в неделю отдавала ей.
— Ты когда-нибудь перечила ей? — спросил Марино.
— Да, иногда мы спорили.
— Вчера вечером тоже?
— Пожалуй.
— Из-за чего?
— Мне не понравилось ее настроение.
— А потом?
— Потом я уехала. Последнее слово, как всегда, осталось за ней.
Убийца, очевидно, заметил, как она уходила. Он наблюдал за домом, прячась где-то в темноте. И Брэй и Андерсон обе были в порту, где стоял «Сириус». Вероятно, он видел там ее, видел Брэй. Он запомнил всех, кто приехал на место преступления, в том числе и меня с Марино.
— Детектив Андерсон, — обратилась я к ней, — после ваших стычек с Брэй вы когда-нибудь возвращались, чтобы попытаться выяснить отношения?
— Да, — призналась она.
— Как вы давали знать о своем приходе?
— Не поняла.
— Что вы делали: звонили в дверь или стучали?
— Стучала.
— Как? Два, три раза? Громко, тихо?
— Три раза. Громко.
— И она вас впускала?
— Не всегда. Иногда приказывала убираться домой.
— Она спрашивала, кто стучит, или сразу открывала?
— Если знала, что это я, открывала не спрашивая. Андерсон уловила направление моей мысли и замерла, не в силах продолжать. Эта мысль была ей невыносима.
— Но вчера вечером вы не стали возвращаться, так? — уточнила я.
Андерсон не возвращалась к Брэй — ее условным знаком воспользовался убийца, и Брэй открыла ему дверь.
— В общем, ты отправилась домой и попыталась связаться с ней по телефону, чтобы помириться? — спросил Марино.
— Да. Но она не ответила. Я потом звонила еще несколько раз, решила, что она просто не желает со мной разговаривать. Когда после полуночи мне снова ответил автоответчик, я забеспокоилась. Утром, около половины седьмого, я приехала к ней. Постучала — никто не открывает. Дверь была не заперта. Я вошла… — Андерсон содрогнулась. — И убежала. Я так испугалась.