— И что же вы мне сделаете, уволите? — усмехнулся Марино. — Что ж, вперед. А я дам пресс-конференцию и объясню всему миру, за что меня выгнали.
— Увольнение — слишком мягкая для тебя мера, — парировала Брэй. — А вот служба без жалованья — в самый раз. И поверь, так может продолжаться очень и очень долго. — Она развернулась на каблуках и, блеснув красным плащом, удалилась.
— Неувязочка вышла, — крикнул ей вдогонку Марино. — Кажется, я забыл сообщить вам, что больше в полиции не работаю!
Он взял рацию и велел Хэму прислать на склад санитарную команду. Я тем временем производила в уме расчеты. Сигнализация сработала в семь шестнадцать вечера, а сейчас часы показывали половину десятого. Однако температура тела Ким Люонг, трупные пятна, окоченелость, подсохшая кровь — все свидетельствовало против того, что она умерла всего лишь два часа назад.
— Хорошо я ее отбрил, а? — самодовольно произнес Марино, но я его не слушала.
— Она скончалась семь-восемь часов назад.
Марино вытер рукавом потное лицо.
— То есть часа в два? Что же он тут делал все это время?
— Полагаю, много чего делал.
— Похоже, я окончательно себе все испортил, — сказал Марино.
Из магазина донеслись шаркающие шаги, лязг носилок и приглушенные голоса.
— Надеюсь, она не расслышала твоей последней дипломатичной реплики. И ты поступишь мудро, если не станешь ее повторять, — заметила я.
Вошли два санитара в комбинезонах. Я взяла с носилок свернутые одноразовые простыни, и Марино помог мне расстелить одну из них на полу.
— Так, ребята, приподнимите тело, а мы просунем под него эту простыню, — распорядилась я. — Ага. Отлично.
Мы переложили труп в красный мешок и застегнули его.
— На улице холодает, — предупредил нас санитар. Я вышла из магазина и направилась к своей машине.
Глава 7
Марино решил остаться с Эглстоном и Хэмом, а я поехала домой. Деревья и траву покрывала ледяная глазурь, и я подумала, что для полного счастья мне не хватает только, чтобы у меня дома выключили электричество. Что просила, то и получила.
Я вытащила все свечи, какие были в моем жилище, расставила их по комнатам, потом разложила в удобных местах фонари и растопила камин.
Температура в доме медленно падала. Я пыталась заснуть, но никак не могла согреться. Мои мысли вновь и вновь возвращались то к Люси, то к Бентону, то к ужасному зрелищу на месте преступления. Всю ночь я проворочалась.
Утром позвонил Марино.
— Во сколько за тобой заехать? — спросил он.
— А куда ты собрался меня везти?
— На работу. Ты в окно смотрела? Твой драндулет с места не сдвинется.
Я подошла к окну и отдернула шторы. Деревья заледенели, трава лежала на земле толстым твердым ковром, с карнизов свисали острые зубья сосулек. Я поняла, что в ближайшее время в мою машину садиться не стоит.
— Да-а, — протянула я. — Пожалуй, воспользуюсь твоими услугами.
На пикапе Марино мы добирались до моего офиса почти час. Машин на автостоянке не оказалось. В кабинете я повесила пальто на стул, и мы с Марино разошлись по раздевалкам.
Санитары доставили Ким Люонг в морг прямо на передвижном секционном столе, поэтому нам не пришлось перекладывать ее с носилок. Мы расстегнули мешок и развернули простыни. При верхнем рассеянном освещении изуродованное тело жертвы выглядело еще ужаснее.
При верхнем рассеянном освещении изуродованное тело жертвы выглядело еще ужаснее. Кожу покрывала потрескавшаяся корка засохшей крови, тут и там зияли глубокие рваные раны.
Я собрала волоски, десятки волосков, светлых и мягких, как волосы ребенка. На теле несчастной женщины было много кровоподтеков. Разглядывая их через лупу, я заметила на их фоне более темные отметины.
— Укусы, — констатировала я. — Следы от укусов. Забиты сильными ударами.
Марино подошел, чтобы взглянуть на отметины.
— Черт возьми, что же это такое? — уныло спросил он.
Два укуса я обнаружила на тыльной стороне ее правой ладони, один на подошве левой ступни и два на подошве правой. Отпечатки укусов были затерты до неузнаваемости.
— Выходит, он имеет представление об уликах, — сказал Марино.
— Да, похоже, знает, что по следам зубов можно установить личность, — согласилась я, быстро делая скальпелем обычное рассечение от ключиц до грудины и вниз до таза.
— Когда соседка Ким Люонг вчера вечером вернулась домой, она еще не знала об убийстве. И вдруг звонит телефон, и какой-то тупой журналист заявляет ей: «Ваша реакция на случившееся?»
Марино замолчал. Я подняла голову и увидела, что он смотрит на вскрытое тело — на переливающуюся красным грудную полость, на бледные ребра, ответвляющиеся грациозными дугами от идеально ровного позвоночного столба.
— Подруга утверждает, что среди знакомых жертвы не было таких, кто вызывал бы подозрение. Никто не преследовал ее, не угрожал, — продолжал Марино. — Такое впечатление, будто он внезапно выскочил из ада.
К часу дня дороги подтаяли, и в институт стали съезжаться сотрудники, спешившие наверстать упущенное за полдня. Я решила, что настало время наведаться в биологическую лабораторию. Нажав кнопку переговорного устройства, я спросила, на месте ли Джеми Кун.
— Сейчас поищу, — ответил мне чей-то голос.