Я стянула перчатки и позвонила Роуз.
— Найди, пожалуйста, одну из моих старых пробковых досок, — попросила я.
Согласно нормативам, все разделочные доски должны иметь тефлоновое покрытие, потому что пористые поверхности загрязняются. Вполне уместное требование, если работаешь с живыми пациентами. Инструкциям я подчинялась, но свои прежние орудия труда никогда не выбрасывала.
— Еще мне нужны заколки для волос, — добавила я.
— Без проблем. Что-нибудь еще?
— Люси не звонила?
— Пока нет. Если позвонит, я вас найду.
— Пошли ей в контору цветы, — сказала я. — С запиской «Я люблю тебя и прошу прощения. Тетя Кей».
Кожа эластична. Пришпиливая к пробковой доске вырезанный кусок, я должна была растянуть его до прежних размеров, чтобы не исказить узор татуировки.
Марино ушел. Мы с Раффином остались в трупной вдвоем. Я настроилась на серьезный разговор.
— Если хочешь перейти в полицейское управление, я не возражаю, — начала я. — Но если ты намерен остаться здесь, Чак, будь добр, выполняй правила, как-то: ты должен находиться на рабочем месте, добросовестно относиться к своим обязанностям, проявлять уважение к коллегам.
— Может, я и не идеальный работник, но к своим обязанностям отношусь ответственно.
— В последнее время — нет. Мне нужны еще зажимы.
— У меня куча проблем, — стал оправдываться Раффин, перекладывая мне под руку зажимы. — Жена, дом недавно купили. Вы даже не представляете.
— Я тебе сочувствую, но на моем попечении целое ведомство. И если ты не будешь выполнять свою долю обязанностей, у нас возникнут серьезные проблемы.
— Серьезные проблемы уже возникли, — заявил он, будто только и ждал подходящего момента. — Вы просто не в курсе.
— Что ж, рассказывай.
Раффин наблюдал, как я фиксирую края кожи.
— Все ужасно опечалены тем, что произошло в прошлом году, — начал он. — Уму непостижимо, как вам удается мириться с гибелью спецагента Уэсли.
Бентона Раффин всегда величал не иначе как «спецагент», что вызывало у меня недоумение и улыбку. Старший санитар, должно быть, благоговел перед опытным агентом ФБР, который к тому же был экспертом по составлению психологических портретов. Мне вдруг пришло в голову, что, возможно, примерное поведение Раффина в прежние дни объяснялось скорее влиянием Бентона, а не моим.
— Мы все тоже скорбим о нем, — продолжал Раффин. — Ведь он приходил сюда, шутил с нами, болтал о том о сем. Такой важный человек. С тех пор все при вас чувствуют себя как на иголках. Слово лишнее боятся сказать. Думают, что вы не в себе, и потому делают вид, что не замечают вашей рассеянности. Вы стали иначе относиться к работе. Не один я обратил на это внимание. И вы знаете, что я не преувеличиваю. Согласны?
— С чем я должна согласиться, Чак?
— У вас появилось много странностей.
Работаете до изнеможения, выезжаете даже на те места происшествий, где вашего присутствия не требуется. Вам звонят убитые горем люди, но вы не находите времени поговорить с ними.
— Это ты о чем? Я всегда беседую с родственниками погибших. Беседую с любым, кто попросит, если он вправе получить информацию.
— Тогда поинтересуйтесь у Филдинга, сколько раз он отвечал за вас, скольким семьям ваших подопечных давал объяснения. И потом, ваши выступления в Интернете. Это же вообще ни в какие ворота не лезет.
Я опешила.
— Какие такие выступления в Интернете?
— Ну, консультации или как их там еще. Честно говоря, сам не читал — у меня дома нет компьютера. Я не хотел вас расстраивать. Я все понимаю. После того что вы пережили…
— Благодарю за сочувствие, — перебила я.
— Труп из Пауатана должны бы уже доставить. Если хотите, я проверю, — вызвался Раффин.
— Да, проверь, а этот потом убери в холодильник.
— Непременно.
Двери за Раффином закрылись, и в трупной наступила тишина. Мной овладевали неуверенность и беспокойство. Я переставила пробковую доску с растянутым куском кожи в хирургическую кювету, накрыла ее салфеткой и убрала в холодильник. После прошла в раздевалку, приняла душ и устроила себе длительный перерыв за чашкой кофе.
— Джин, ты читаешь консультации, которые я якобы даю в Интернете? — спросила я у администратора моего офиса.
Она смущенно мотнула головой. С этим же вопросом я обратилась к Клете и Полли.
— Иногда, — созналась Клета, краснея.
— А ты, Полли?
— Не всегда. — Она тоже покраснела.
— Это не я. Кто-то выступает под моим именем, — объяснила я. — Жаль, что я не узнала об этом раньше.
Обе женщины смешались. Я видела, что они мне не верят.
— Я хорошо понимаю, почему вы при мне не заикались про мои так называемые «консультации», — продолжала я. — Наверно, на вашем месте я поступала бы так же. Но мне нужна ваша помощь. Если вы подозреваете кого-то, кто мог бы писать от моего имени, очень прошу, скажите мне.
Женщины вздохнули с облегчением.
— Это ужасно, — взволнованно заговорила Клета. — За такое в тюрьму надо сажать.
— Понимаете, когда читаешь, очень похоже на вас. В этом-то все дело, — добавила Полли. — Советы, как избежать несчастного случая, какие меры безопасности соблюдать, прочие медицинские тонкости.
— Вы хотите сказать, что это пишет врач или человек с медицинским образованием? — уточнила я.