Она вытаращила глаза.
— Отсылая на экспертизу вещественные доказательства с места первого убийства, вы приложили эти волоски? — спросила я.
— Да.
— И ответа не получили?
— Насколько мне известно, ни одно из тех вещественных доказательств анализу подвергнуто не было.
— Держу пари, их исследовали, — возразила я. — Уверена, они знают, что это волосы человека, и отнюдь не младенца. Ведь у младенцев не бывает таких длинных волос. Это волосы не с его головы. Они выпадают с его тела.
Я только раз в жизни видела случай гипертрихоза, когда проходила стажировку в одной из больниц Майами. Одна мексиканка родила девочку, а спустя два дня та покрылась мягким светло-серым пушком сантиметров пять длиной, густые пучки волос торчали у нее из ноздрей и ушей.
У большинства людей, страдающих гипертрихозом, волосяной покров не затрагивает только слизистые оболочки, ладони и подошвы ног. Другие признаки — аномалии зубов, недоразвитые гениталии, ненормальное количество пальцев на руках и ногах, асимметрия черт лица. В прежние века таких уродцев обычно продавали в бродячие цирковые труппы. Некоторых же принимали за оборотней.
— Мокрые грязные волосы. Как шерсть мокрого грязного зверя, — произнесла доктор Штван. — Наверно, когда он постучался ко мне в дом, все его лицо было покрыто волосами. Потому-то я и заметила только глаза. Пожалуй, мог бы и побриться.
— Некоторые из обнаруженных нами волосков, похоже, были сбриты, — сказала я. — Не мог же он явиться на корабль в облике обезьяны.
Незадолго до полудня я покинула доктора Штван со страхом в сердце и не вполне законным образом добытыми вещественными доказательствами в портфеле. Я вышла через черный ход и быстро зашагала по набережной Сены, рисуя в воображении ужасные картины. Вот зловещее лицо Оборотня возникает из темноты, когда женщина открывает ему дверь. Вот он, словно хищник, бродит по улицам, намечая очередную жертву, потом подкрадывается к ней и убивает…
Я остановилась и огляделась.
Мимо бесконечным потоком неслись машины. Где взять такси, я не знала. Меня обуяла паника. Я села на ближайшую скамейку и закрыла глаза, ожидая, когда уляжется сердцебиение.
— По-моему, вам требуется добрый друг, — раздался надо мной голос Талли.
Я вздрогнула от неожиданности.
— Извините, если я вас напугал, — сказал он, усаживаясь рядом.
— Что вы здесь делаете? — спросила я.
— Разве я не говорил, что мы присмотрим за вами?
— Вы также сказали, что вам и вашим коллегам здесь появляться не следует. Слишком опасно, — сердито напомнила я ему. — Я сделала всю грязную работу, и вы тут как тут. Что за игру вы затеяли?
Из кармана кашемирового пиджака Талли извлек телефон, набрал номер и что-то сказал в трубку по-французски.
— Я подумал, вам нужна машина. Вызвал такси, — объяснил он.
Мы прошли в тихий переулок, и спустя несколько минут возле нас затормозило такси. Мы сели. Талли глянул на чемоданчик, который я положила на колени.
— Да, — ответила я на его молчаливый вопрос.
В гостинице я пригласила его к себе в номер, потому что только там мы могли поговорить, не опасаясь чужих ушей.
— Мне нужно вернуться в Виргинию, — сказала я.
— Это легко устроить. Назовите любое время.
Талли вывесил за дверь табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ».
— Я лечу завтра же утром.
Мы устроились в креслах возле окна, и я рассказала ему все, что узнала от доктора Штван.
— Рад, что она открылась вам.
— Почему вы утаили от меня, что уцелевшая жертва — сама доктор Штван? — спросила я. — И вы, и генеральный секретарь говорили о некой везучей женщине, прекрасно зная, о какой женщине идет речь.
Талли молчал.
— Вы боялись отпугнуть меня, не так ли? Раз Оборотень пытался убить ее, значит, попытается убить и меня?
— Кей, мы скрыли от вас этот факт по настоянию самой доктор Штван. Она сама хотела вам все рассказать. Подробностями она ни с кем, кроме вас, не делилась.
— Почему?
— Боялась, что покровители убийцы могут как-то навредить ей или ее семье. А вы, считала она, никому не проболтаетесь. Правда, она сразу предупредила, что только при встрече определит, насколько откровенной с вами ей быть.
— На тот случай, если я все-таки не вызову у нее доверия.
— Я знал, что она поверит вам.
— Понятно. Значит, моя миссия окончена.
— Почему вы сердитесь на меня? — спросил Талли.
— Не люблю самонадеянных.
— Я не самонадеянный. Просто не хочу, чтобы этот маньяк еще кого-нибудь убил.
— Это вы заплатили за нашу поездку, не так ли, Джей? А вовсе не какая-то там крупная корпорация. — Я взглянула на него. — Вы свели меня с доктором Штван, все спланировали, все устроили, за все заплатили. И смогли это сделать, потому что вы очень богаты. Потому что у вас богатые родители. Потому-то вы и пошли работать в правоохранительные органы — чтобы отмежеваться от мира богатых. Верно? И все равно вы ведете себя как богач.
Талли оторопел.
— Вы правы, я не хотел быть таким, как мой отец. — Он тоже поднялся. — Престижный университет, брак по расчету, идеальные дети.
Мы теперь стояли бок о бок и смотрели в окно.
— Вы просто возомнили себя бунтовщиком. Решили, что бляха полицейского и пистолет на поясе несовместимы с гарвардским образованием и миллионным состоянием.