— К сожалению, верю, — сказала я.
Вместе с трупами людей, скончавшихся от передозировки лекарственных средств, к нам привозили таблетки, которые эти люди приобретали на протяжении многих месяцев, а то и лет. Их приходилось пересчитывать, чтобы установить, сколько таблеток недостает.
— Выходит, он тащит таблетки, — заключил Марино.
— Доказательств у меня нет, — отвечала Роуз. — Но с тех пор Чак старается по возможности избегать меня, а я все думаю, не в его ли карман, вместо раковины, попадают наркотические препараты.
— Давайте установим скрытую камеру и поймаем его с поличным, если он действительно этим занимается, — предложил Марино.
— Только этого нам не хватало! — сказала я. — Представляю, какую вакханалию устроит пресса. Особенно если кто-то из репортеров дознается про мои отказы давать объяснения родным умерших, выступления в Интернете и даже про «случайную» встречу с Брэй на автостоянке.
— А тебе не кажется, что здесь замешана сама Брэй? — поинтересовался Марино.
— Только в том смысле, что она наставила Чака на путь, который он теперь благополучно осваивает. Он сам мне говорил, что с каждым разом ему все легче преступать закон.
— Думаю, крошка Чаки крадет лекарства по собственной инициативе, — сказал Марино. — Таким подонкам, как он, трудно удержаться от соблазна. Меня другое интересует: куда он сбывает все это добро? Если он путается с наркоторговцами, значит, он далеко замахнулся. Речь ведь идет о солидных суммах. Ты только представь, сколько таблеток привозят с некоторыми трупами. Не исключено, что он связан с какой-нибудь преступной организацией.
— На этих лекарствах он может зарабатывать по нескольку тысяч долларов в неделю. Спасибо, что предупредила, Роуз. Не дай Бог, если из нашей конторы что-то попадает в руки людей, которые наносят вред другим или даже совершают убийства.
Я продолжала размышлять над тем, что поведала нам Роуз, и после того, как мы с Марино покинули ее квартиру. Дороги опять обледенели, и Марино с помощью рации отслеживал аварии.
— Когда ты сдашь эту штуку? — спросила я, когда он свернул к моему дому.
— Пусть попробуют отобрать, — ответил он.
— К этому все и идет, — заметила я, выходя из машины.
Выходные выдались безотрадными и студеными. Во второй половине дня в воскресенье я сидела дома перед пылающим камином и работала над статьей, которую давно обещала одному журналу, но все не находила в себе ни сил, ни желания взяться за перо. На улице по-прежнему свирепствовала непогода, мне все труднее было сосредоточиться на работе. Джо, думала я, вероятно, уже доставили в Виргинский мединститут, а Люси должна быть где-то в Вашингтоне. Наверняка я не знала. Не сомневалась я только в одном: Люси рассержена. Потому что она, если злилась, всегда отгораживалась от меня.
Я позвонила доктору Грэму Уорту, заведовавшему ортопедическим отделением.
— Грэм, мне нужна твоя помощь, — обратилась я к нему. — У тебя есть пациентка под вымышленным именем. Она — сотрудник АТО, ранена в Майами.
Он не отвечал.
— Моя племянница, Люси, тоже участвовала в той перестрелке, — продолжала я.
— Это я попросила начальника Джо Сандерс переправить ее в Виргинский мединститут. Я пообещала, что лично присмотрю за ней.
— Послушай, Кей, — заговорил он. — Родители Джо просили меня ни при каких обстоятельствах не впускать к ней никого, кроме близких родственников.
— Никого? — удивилась я. — Даже мою племянницу?
— Не хотелось бы огорчать тебя, но особенно ее. У Джо раздроблена левая бедренная кость, — объяснил он. — Мне пришлось вставить металлическую пластину. Она на вытяжке. Ей колют морфин. Состояние тяжелое. Ее навещают только родители.
— А Люси вообще была в больнице? Может, она ждет под дверью палаты?
— Она заходила сегодня утром. Но сейчас ты ее вряд ли найдешь там.
— По крайней мере предоставь мне возможность хотя бы переговорить с родителями Джо. — Он молчал. — Ради Бога, ведь они же лучшие подруги. Джо, возможно, даже не знает, что Люси жива.
— Джо прекрасно известно, что твоя племянница цела и невредима. Она не желает ее видеть.
В девять часов вечера я услышала, как хлопнула дверца машины. Я взглянула на экран камеры наблюдения. От моего дома отъезжало такси, в дверь звонила Люси.
Она вошла с маленьким чемоданом и спортивной сумкой, бросила свой багаж на пол и, не обнимая меня, захлопнула дверь. Ее левая щека представляла собой один багровый синяк. Я видела много подобных ушибов и сразу поняла, что ее били по лицу.
— Думала, вообще никогда тебя не увижу, — сказала я.
Я усадила племянницу перед камином и подбросила в огонь еще одно полено. Вид у Люси был ужасный — под глазами темные круги, джинсы и свитер висят, рыжевато-каштановые волосы падают на лицо. Она закинула ногу на журнальный столик.
— В этом доме найдется выпить? — спросила Люси. Я подошла к бару и налила ей виски.
— Тетя Кей, я должна с ней увидеться.
Я вручила племяннице бокал, села рядом и принялась массировать ей плечи.
— Она там и не знает, что я жду ее. Может, она думает, что мне на нее плевать?
— С какой стати она должна так думать? Что у вас там произошло в Майами?
— Когда мы на моем роскошном «мерсе» ехали к дому, где собирались наркоторговцы, — невыразительным голосом заговорила Люси, — Джо сказала, что у нее плохое предчувствие. Я ответила, что плохое предчувствие перед операцией — вполне нормальное явление, и даже подшутила над ней. Потом мы приехали. Джо вошла первой. Там их оказалось не трое, а шестеро. Мы сразу поняли, что попались. Один из них приставил пушку к голове Джо и потребовал сказать, где устроена засада. Я повела себя так, будто мне все равно, выбьют ей мозги или нет. Ничего другого в той ситуации я не могла придумать. Они держат Джо на прицеле, а я ору на нее, как сумасшедшая. Этого они никак не ожидали.