— Рад вас видеть, — поприветствовал он нас. Мы надели перчатки. Баттерфилд затворил дверь.
— Рассказывай, что здесь, — скомандовал Марино.
— Из таксофона кто-то позвонил на номер «911». Мы прибыли на место и обнаружили вот эту картину. Кто-то забил ее до смерти, — сообщил Баттерфилд.
— Что еще? — спросил Марино.
— Изнасилование и, по-видимому, ограбление. На полу — бумажник, но пустой. Сумочка тоже пустая.
— Черт, у нее ведь были немалые бабки, — заметил Марино, восхищенно рассматривая богатый интерьер.
— Ты еще ничего не видел, — сказал ему Баттерфилд. Брэй любила английский антиквариат. В гостиной взгляд приковывал массивный сервант черного дерева. Расшитые золотом шторы из тяжелого полотна были задернуты. На стенах ни единой картины. Убранство дома выдавало в Брэй холодную, властную натуру.
— Откуда у нее столько денег? — спросила я.
— Понятия не имею, — ответил Марино.
— Понятия не имею, — ответил Марино.
— В гараже — красный «ягуар», — вставил Баттерфилд. — Девяносто восьмого или девяносто девятого года. Даже не представляю, сколько такой может стоить.
— Примерно две твои годовые зарплаты, — сказал Марино.
Они обсуждали вкусы и богатство Брэй так, словно в доме не лежал ее изуродованный труп. В гостиной следов борьбы я не заметила. Кухня имела нежилой вид. Столы и плита блестели. В шкафах, кроме пачки кофе, никаких продуктов.
Марино открыл холодильник.
— Похоже, она вообще не готовила, — заключил он, осмотрев полупустые полки, на которых лежали небольшой пакетик молока, мандарины и пакет с сухим завтраком.
После он занялся мусорным ведром, в котором обнаружил разодранную коробку от пиццы, одну бутылку из-под вина и три из-под пива. Марино сложил обрывки чека.
— Одна пицца с колбасой и сыром, — пробормотал он. — Заказано вчера вечером в пять пятьдесят три.
Он еще порылся в ведре и нашел грязные салфетки, три недоеденных кусочка пиццы и штук пять окурков.
— Брэй не курила. Очевидно, вчера у нее были гости.
— Когда поступил сигнал? — спросила я.
— В девять ноль четыре. Где-то полтора часа назад. И, сдается мне, утром она кофе не варила.
— К утру она уже была мертва. Я на сто процентов уверен, — заявил Баттерфилд.
Мы направились в спальню, расположенную в глубине дома. У ее открытой двери мы остановились как вкопанные. Беленые стены, пол и потолок были густо забрызганы кровью. Большая кровать, почему-то без постельного белья, тоже была вся в крови.
Диана Брэй, избитая до неузнаваемости — я даже не смогла бы определить ее расу, — лежала на спине. На полу валялись содранные с нее зеленая атласная блузка и черный бюстгальтер. Подошвы ног и ладони были изжеваны, и на этот раз Оборотень даже не потрудился уничтожить следы зубов.
— Марино, дай, пожалуйста, фонарь.
Я нагнулась осмотреть залитый кровью пол и заметила возле кровати длинные белесые волосы. На теле Брэй они тоже были.
— Нам приказано никого не пускать на место происшествия до появления начальства, — подал голос один из находившихся в комнате полицейских.
— Какого начальства? — уточнил Марино.
— Должен прийти сам начальник департамента Харрис, — объяснил Баттерфилд.
— Сколько человек сюда заходило? — спросила я.
— Не знаю, — ответил один из полицейских.
— Значит, много, — сказала я. — Медлить нельзя. — Я вынула из чемоданчика тампоны и химический термометр.
— Здесь слишком много народу! — заявил Марино. — Купер, Дженкинс, идите займитесь чем-нибудь полезным.
Он ткнул большим пальцем в сторону двери. Купер с Дженкинсом уставились на него, один из них начал было что-то возражать.
— Не трудись, Дженкинс, — оборвал его Марино. — И дай мне свою рацию.
— Как же так… — запротестовал Дженкинс.
— Дай рацию, — повторил Марино. Дженкинс неохотно вручил ее Марино.
— Иди, — скомандовал тот.
— Капитан, я не могу уйти без рации.
— Я разрешаю.
Никто не посмел напомнить Марино о том, что он больше не детектив. Дженкинс с Купером торопливо удалились.
Я повернула тело Брэй на бок. Она уже полностью окоченела. Значит, смерть наступила как минимум шесть часов назад.
— Пришлите сюда детектива и криминалистов, — распорядился по рации Марино.
— Вас понял, «девятый», — отозвался диспетчер.
— Каким образом убийца проник в дом? — спросила я.
— Сейчас проверю окна и двери, — отозвался Марино.
— Продолговатые разрывы тканей, — констатировала я, ощупав раны Брэй. Всюду. Но вот чем они проделаны?
Из холла донеслись голоса.
— Надеюсь, это Хэм и Эглстон, — сказал Марино.
Те появились в дверях с большими чемоданами в руках и застыли на месте.
— Что здесь произошло? — наконец спросил Эглстон.
— Мы знаем не больше вашего, — ответил Марино. — Почему так долго ехали?
— Да нам только что сообщили, — объяснил Хэм. Эксперты раскрыли чемоданы и принялись устанавливать осветительную аппаратуру. Из рации, которую Марино конфисковал у Дженкинса, раздался его позывной.
— «Девятый» на связи, — отозвался он, чертыхнувшись.
— «Девятый», вас просят выйти.
— Не могу, — сказал Марино.
Хэм и Эглстон начали делать замеры, вооружившись лупами, как у ювелиров, поскольку некоторые брызги крови были совсем крохотными.
— Вас вызывают. Срочно, — опять протрещало из рации.