— Зачем вы мне все это говорите? — Он повернулся ко мне. Мы стояли почти вплотную друг к другу. Я ощущала запах его одеколона, чувствовала на себе его дыхание.
Мы стояли почти вплотную друг к другу. Я ощущала запах его одеколона, чувствовала на себе его дыхание.
— Затем, что я не желаю участвовать в игре, которую богатый испорченный мальчишка затеял из желания насолить родителям.
— Я не испорченный мальчишка, Кей.
Я вспомнила про табличку «НЕ БЕСПОКОИТЬ» на наружной стороне двери и тронула его за шею, погладила волевой подбородок, задержав пальцы на уголках его губ. Больше года я не касалась мужской щетины. Я притянула его к себе и поцеловала. Талли тем временем начал раздевать меня.
— Ты такая красивая, — пробормотал он.
Я потянула его в спальню. Бентон меня бы за это не осудил.
Текли минуты, часы, день клонился к вечеру. Мы смотрели, как меняются тени на потолке. Когда зазвонил телефон, я не ответила. Когда Марино забарабанил в дверь, я притворилась, будто меня нет в номере.
Стемнело. Талли пошутил по поводу нашей разницы в возрасте. Сказал, что случившееся между нами — еще одно проявление его бунтарского духа. Я сказала, что надо бы пойти поужинать.
— Может, в кафе «Рунц»? — предложил он. — Заодно прогуляемся.
— Сначала нужно найти Марино. Он, наверно, в баре.
— Давай я поищу.
— Он будет тебе крайне признателен, — усмехнулась я. Марино нашел меня раньше, чем Талли разыскал его. Я как раз вышла из душа и сушила волосы. По выражению его лица я поняла, что он догадался, почему до меня нельзя было дозвониться и достучаться.
— Ты где была? — спросил он.
— В Институте судебной медицины.
— Весь день?
— Нет, не весь.
Марино глянул на кровать. Мы с Талли застелили ее, но не так, как горничная утром. — Я собираюсь на… — начала я.
— С ним. — Марино повысил голос. — Так и знал. Как ты могла опуститься до такого? Я думал, ты выше…
— Марино, это не твое дело, — устало сказала я. Он, подбоченясь, встал у двери.
— Что с тобой? — воскликнул он. — Путаешься с каким-то самовлюбленным сопляком! Как ты могла предать Бентона?
— Марино, остынь.
— Кто показывал нам с Люси письмо Бентона? Ты просто начала все сначала, будто ничего и не было? Да еще с кем! С распутным молокососом! Слава Богу, что Бентона нет в живых, да? Сразу видно, как ты его любила!
— Пожалуйста, закрой дверь с той стороны. — Мое терпение лопнуло.
— Ты такая же, как все! Интересно, чем ты занималась, когда Бентона не было рядом? Вот что я хотел бы знать!
— Вон из моего номера, — не выдержала я. — Не смей даже заикаться о моих отношениях с Бентоном! Он погиб, Марино. Больше года назад. А я — живой человек. Как и ты.
— Лучше б ты умерла.
— Ты рассуждаешь, как Люси в десять лет. Мужчин, достойных меня, не существует на белом свете, так ведь?
Марино задумался.
— Как не существует женщин, достойных тебя. Кроме Дорис. Ты тяжело переживал развод с ней, верно? Но нельзя же заживо хоронить себя. Мы должны искать, должны жить.
Талли встретил меня в холле, и мы пошли в кафе «Рунц». Улицы Парижа просыпались, оживали. Холодный воздух приятно обжигал лицо. И зачем только я встретила Джея Талли?
Он взял меня за руку.
— Я хочу, чтобы ты знала: для меня это не мимолетное увлечение, Кей. Я не имею привычки заводить интрижки на одну ночь.
— Только не вздумай влюбляться в меня.
По молчанию Джея я поняла, что мои слова ранили его.
— Джей, я же не говорю, что ты мне безразличен. Я никому не хочу причинять боль.
Я никому не хочу причинять боль. И тебя не хотела обижать. Но получается, что обидела.
— За что мне на тебя обижаться? Сегодняшний день был просто сказкой.
— Для меня тоже. Но…
Он остановился посреди людского потока и посмотрел мне в глаза:
— Я же не просил, чтобы ты любила меня.
— О любви не просят. Мы пошли дальше.
— Я знаю, ты не раздариваешь любовь направо и налево.
— После смерти Бентона я впервые позволила себе близость с мужчиной. Утром я улетаю.
— Останься еще.
— У меня ведь задание, если помнишь, — сказала я. — Точнее, мне предстоит тайком вернуться на родину с незаконно добытыми вещественными доказательствами, сделать анализы ДНК с мазков, сравнить их с результатами экспертизы неопознанного трупа и установить, что это труп старшего брата убийцы. А полиция тем временем, если повезет, поймает где-нибудь на улице Оборотня, и тот снабдит вас сведениями о картеле Шандонов. До тех пор пострадают всего-то какие-нибудь две-три женщины.
— Не злобствуй, ладно?
— Не злобствовать? Почему же? Меня ведь вызвали сюда, отведя роль пешки в игре, о которой я понятия не имела.
— Жаль, что ты так к этому относишься, — сказал Талли.
Кафе «Рунц» оказалось небольшим тихим заведением. На столах, застеленных скатертями в зеленую клетку, стояли бокалы зеленого стекла и красные лампы. Талли заказал бутылку красного бургундского.
— Попробуй что-нибудь из эльзасских блюд, — посоветовал он, глядя в меню. — Так, а на закуску… салат из сыра «грюйер». Тертый сыр и помидоры на листьях салата. Довольно сытное блюдо.
— Пожалуй, только его и возьму. — Есть я не хотела. Талли вынул из кармана пиджака сигару, прикурил и выпустил дым.
— Если я вернусь в Штаты, у меня будет шанс вновь увидеть тебя? Что, если я переведусь… скажем, в Вашингтон?