— Во всяком случае, не дилетант, — подтвердила Клета.
— Вы не знаете, где доктор Филдинг? — спросила я.
— Недавно ходил где-то здесь, — ответила Полли. Своего заместителя я нашла в медицинской библиотеке. Он листал журнал «Питание, физкультура и спорт». Увидев меня, Филдинг улыбнулся.
— Джек, мне надо с тобой поговорить.
Я закрыла дверь библиотеки и передала ему свой разговор с Раффином. По грустному взгляду своего заместителя я поняла, что мое сообщение не явилось для него новостью.
— Ходят слухи, будто министр Вагнер намерен избавиться от вас, — сказал Филдинг. — Думаю, это обычная утка, и мне очень жаль, что она достигла ваших ушей. Чак — идиот.
Синклер Вагнер возглавлял Министерство здравоохранения и социальных служб. Только он и губернатор имели право уволить главного судмедэксперта штата.
— И на каком же основании он намерен меня уволить? — спросила я.
— Говорят, вы смущаете Вагнера своими выступлениями в Интернете.
— Говорят, вы смущаете Вагнера своими выступлениями в Интернете.
Я наклонилась к Филдингу и положила руку ему на плечо.
— Это не я. Кто-то выступает под моим именем.
— Вы шутите? — Он озадаченно посмотрел на меня.
— Мне сейчас не до шуток. Ты-то почему молчал, Джек? Если считал, что я поступаю недостойно… Неужели я настолько отдалилась от всех, что никто не осмеливается мне слова лишнего сказать?
— Дело не в этом. Никто вас не чурается. Наоборот, мы все очень беспокоимся за вас и потому, наверно, стараемся вас беречь.
— От чего вы меня бережете?
— От горя никто не застрахован, и никому не заказано горевать, — спокойно отвечал Филдинг. — Никто не требует, чтобы вы работали в полную силу. Я — тем более.
— Мое горе касается только меня. Я не могу допустить, чтобы мои личные проблемы мешали делу. И не допускаю этого.
— Вы ведь очень его любили. Мне казалось, единственное, чем я могу помочь вам, это взять на себя часть ваших забот.
— Ты отвечал за меня по телефону родственникам погибших? — прямо спросила я.
— Мне это совсем не трудно, — сказал он. — Хоть какая-то помощь вам.
— Просто в голове не укладывается, Джек. Я здесь каждый день с утра до ночи, разве что в суд иногда отлучаюсь. Почему тебе направляли звонки, адресованные мне?
Филдинг сконфузился.
— Неужели ты не понимаешь, что я просто не могу отказывать в утешении растерянным, убитым горем людям, проявлять равнодушие к их беде? Как я могу не проявить сочувствие к горю человека, не попытаться сгладить его боль, не сделать все от меня зависящее, чтобы отправить убийцу на электрический стул? — Мой голос дрожал, я едва сдерживала слезы. — И часто ты отвечал за меня?
— В последнее время часто. Практически по каждому второму делу, — неохотно сознался Филдинг.
— В таком случае, полагаю, на меня поступали жалобы, — сказала я. — В глазах скорбящих людей я — надменное, бессердечное чудовище. И я их хорошо понимаю.
— Да, кое-кто жаловался.
По лицу Филдинга я догадалась, что жаловались многие. И очевидно, губернатору тоже писали.
— Кто направлял тебе эти звонки? — спросила я.
— Роуз, — со вздохом ответил он.
Глава 4
Когда я появилась в своей приемной, Роуз застегивала плащ, собираясь уходить.
— Я провожу тебя до машины, — предложила я.
— Ну что вы, зачем?
Черты ее лица застыли в напряжении. Она поняла, что ее ожидает неприятный разговор, и, по-моему, догадалась, на какую тему. Обмениваясь ничего не значащими фразами, мы направились к выходу.
На душе у меня было тяжело. Я не могла определить, злюсь ли я или чувствую себя подавленной.
— Люси так и не звонила? — спросила я, когда мы ступили в безлюдный вестибюль.
— Нет, — ответила Роуз. — Я сама несколько раз пыталась связаться с ней через ее контору.
Мы вышли на темную пустую автостоянку.
— Мое воинство рассеяно, — пробормотала я. — Убив Бентона, Кэрри Грезен уничтожила и всех нас, верно, Роуз?
— Конечно, его смерть подкосила всех. Не знаю, как вам помочь, но я делаю все, что в моих силах.
— Люси сердится на меня. Марино больше не детектив. А теперь вдруг я узнаю, что ты без спросу направляешь Джеку адресованные мне звонки. Обезумевшие родственники погибших не могут связаться со мной. Зачем ты это делаешь, Роуз?
Мы дошли до ее автомобиля, Роуз открыла дверцу, завела мотор и включила печку.
Зачем ты это делаешь, Роуз?
Мы дошли до ее автомобиля, Роуз открыла дверцу, завела мотор и включила печку.
— Я выполняю ваше распоряжение.
— Я никогда не давала подобных распоряжений. Наоборот, всегда требую, чтобы людям был обеспечен доступ ко мне. Когда я, по-твоему, говорила такое?
— Вы не говорили. Указание было в письме, которое я получила от вас по электронной почте в конце августа.
— Ничего подобного я не писала. Ты сохранила письмо?
— Нет, — с сожалением в голосе ответила Роуз. — Электронную переписку я не храню.
— И что же говорилось в том письме?
— «По возможности направляй звонки от родственников погибших другим сотрудникам. В настоящее время мне тяжело общаться с ними. Надеюсь, ты понимаешь меня».
— И тебя это не насторожило? — изумилась я.
— Конечно, насторожило, — отвечала Роуз. — Я сразу послала вам запрос, а вы ответили, чтобы я исполняла указание и больше не поднимала этот вопрос.