— Хочу, — коротко ответил Вовка и, прислушавшись к шуму у входной двери, с угрозой предупредил: — Тихо!
Увесистый кулак у носа аптекаря возник сам по себе.
— Интересно… очень необычно.
— Вы повторяетесь, милейший, — усмехнулся Вовка, слегка расслабившись. Шум у дверей стих.
Аптекарь отмахнулся от него, как от назойливой мухи, продолжая вертеть в руках Вовкин кулак. Осторожная попытка высвободиться из цепких пальцев успеха не принесла.
Осторожная попытка высвободиться из цепких пальцев успеха не принесла.
— Скажите, любезнейший, как вам достался этот перстень?
— Наследство бабкино, — соврал на всякий случай Вовка.
Перстень на пальце отозвался легким уколом.
— Бабушка значит, — отпустив руку, аптекарь недоверчиво прищурился. — Тогда вы должно быть знаете, что если перстень не признает нового хозяина, жить ему не более суток… Признайтесь честно — когда вы его купили?
Твою мать! — ахнул про себя Вовка, лихорадочно считая в уме. Спустя секунду, он облегченно вздохнул:
— Три дня прошло.
Аптекарь тенью метнулся к двери, с грохотом задвинул щеколду и неторопливо произнес:
— Тогда, молодой человек, нам есть о чем побеседовать.
И плотоядно ухмыльнувшись, он облизал языком длинные клыки.
Глава восьмая
Клыки были что надо! Дюйма два в длину, белые, блестящие, с заостренными концами. Даже черные пятнышки их не портили.
Вовка опасливо покосился и осторожно сказал:
— Слышь, Барабас… — имя героя сказки внезапно вылетело из головы, и он с ходу назвал первое пришедшее на ум. — А ты «Блендомедом» их не пробовал?
Аптекарь недоуменно вытаращился, слегка приоткрыв рот. Клыки незаметно втянулись под верхнюю губу. Или под нижнюю — Вовка особо не присматривался.
— У вас кариес, братуха, — неожиданно для себя он решил проявить вежливость и, секунду подумав, для солидности добавил: — В натуре!
Барабас-Дуремар пару раз хватанул ртом воздух и, не найдясь, что ответить, молча потащил гостя за рукав. Пройдя несколько шагов темным коридором, они очутились в небольшой каморке, заставленной колбами и ретортами. Может быть, это называлось как-то иначе, да и представление о ретортах Вовка имел очень смутное… Просто вспомнилось.
Вместо свеч на стенах крепились матово-белые шары, мерцающие ярким светом. Между ними в дальнем углу расположилась портретная галерея, центральное место в которой занимал улыбающийся толстячок негроидного типа. Пухлые губы, рот до ушей. Буратинка. Полная противоположность желчной ухмылке аптекаря. Но сходство при этом было несомненным.
— Мой прадедушка, — с гордостью произнес аптекарь. — Почти тысячу лет прожил.
— Бодрый чух, — одобрительно кивнул Вовка. — И лыбу давит постоянно.
Хозяин поперхнулся, вопросительно изогнув левую бровь. Вовка махнул рукой, мол, не бери в голову, и дружелюбно протянул руку:
— Вокка!
Ему почему-то понравилось, как его называл Ян. Аптекарь осторожно пожал холодной вялой ладошкой широкую крепкую ладонь:
— Магистр Цириус, — и после многозначительной паузы, кашлянув в кулак, с пафосом произнес: — Потомственный вампир.
— Кровосос, что ли? — с легкой угрозой осведомился Вовка.
Аптекарь возмущенно вскинулся:
— Что вы себе позволяете, молодой человек?
— А че такого-то? — праведным гневом возмутился Вовка. — Можно подумать, вы кровь не пьете?
Брезгливо сморщив нос, магистр наставительно задрал палец и укоризненно покачал головой:
— Негоже столь воспитанному и образованному молодому человеку повторять сказки придуманные чернью. Даже замшелой кикиморе из Дремучих Чащоб известно, что питаемся мы исключительно нематериальным веществом.
Даже замшелой кикиморе из Дремучих Чащоб известно, что питаемся мы исключительно нематериальным веществом.
— Это, каким же? — заинтересовался воспитанный и образованный молодой человек.
— У каждой особи, будь то зверь иль человек, есть внутренняя субстанция — невидимая и неосязаемая. Ученые мужи именуют ее энергией…
— А-а! — догадался Вовка. — Так вы ее и сосете? — покровительственно потрепав аптекаря по плечу, он ухмыльнулся: — Ты, папаша, не кипешуй — это не косяк. У меня шурин на даче проводку хитрую замастырил и теперь ему государство должно… По счетчику, — на всякий случай уточнил он. — Или братва казанская что учудила. В нефтепровод кран ввинтила, и бензин халявный сливает. Так что, не ты первый, не ты последний.
Магистр беспомощно захлопал редкими ресницами.
— Ты, уважаемый Цитрус, другое скажи… — продолжал меж тем Вовка. — Что ты там насчет перстня говорил?
Глаза аптекаря вильнули в сторону.
— Мутная история, — нехотя поведал он. — Эти кольца остались от Древних, но секрет их затерялся в веках. Первые маги княжеств пытались разгадать тайну, но… — магистр сокрушенно развел руками и умолк.
— Ну, а дальше? — напористо спросил Вовка.
— А что дальше? Лихие люди добыли несколько колец и продают их иноземцам — тем, кто не знает секрет. Больше суток еще никто не прожил. Разбойники следят за жертвой и ждут, когда перстень убьет нового владельца. Стоит надеть артефакт на палец и его уже не снять, разве что отрубить всю руку. Но и это не спасет… — пытливо взглянув на гостя, аптекарь со скрытой надеждой пояснил: — Честно говоря, я думал, что вы проникли в тайну.