— Игроков в боло, — подтвердил его догадку пленник.
— Врешь! — окончательно проснулся стражник. — В какой лиге?
— Во второй, — безразличным тоном ответил Лис.
— Кончай заливать, парень, — сурово предупредил его Шой Та. — Видал я мастеров из Второй Лиги. Они пешком по лесам не ходят.
Пленник молча пожал плечами: хотите — верьте, хотите — нет. Ваше право.
Шой Та оглушительно свистнул. Примчавший на зов молоденький воин, получив приказ, коротко кивнул головой и через минуту вернулся, держа в руках желтый мяч. Антон взял в руки привычный снаряд. Легкий, упругий и… цельный. Без воздуха. Сделанный из какого-то неизвестного ему материала, мяч на ощупь казался живым.
— Деревенский колдун делал, — презрительно сплюнул Ал-Шот и требовательно посмотрел на пленника: — Давай!
— Чего давать-то? — спросил Лис.
— Покажи, что умеешь.
Поднявшись со скамьи, пленник подбросил мяч в воздух, несколько раз ударил головой, дал прокатиться ему по груди, принял на бедро, перекинул на другое и, опустив на подъем стопы, начал методично набивать. Где-то на двадцатом ударе мяч изменил цвет.
Сначала он стал бледно-зеленым.
— Смотри-ка, бол признал парня! — с некоторой ноткой удивления произнес Шой Та, наблюдая сквозь прикрытые веки.
— Значит, не наврал, — меланхолично отозвался Ал-Шот.
Затем цвет поменялся на темно-синий.
— Первая лига, не меньше, — присвистнул кривоносый стражник.
— Можно подумать, ты видел ее. — Ал-Шот смачно плюнул на землю.
— Я в оцеплении стоял на княжеский Кубок, — равнодушно возразил Шой Та, полностью открыв один глаз.
Мяч моргнул, помутнел, окутавшись серебряными искрами, и сделался ярко-фиолетовым.
Мяч моргнул, помутнел, окутавшись серебряными искрами, и сделался ярко-фиолетовым.
— Имперская Лига! — восхищенно охнул кто-то из двоих.
— Век воли не видать! — вставил другой и, чуть подумав, старательно, по слогам добавил: — Во-би-ляд!
Еще одна метаморфоза и цвет стал угольно-черным. На миг показалось, что сама бездна смотрит, не моргая, подкидываемым в воздух мячом.
— Эй-ей, парень, опусти бол на землю, — встревожился Ал-Шот, с опаской отодвигаясь на край лавки.
Лис, словно очнувшись от какого-то наваждения, недоуменно посмотрел на стражника, перевел взгляд на мяч и, удивленно свистнув, поймал его в воздухе.
— Что это с ним? — спросил он, с интересом разглядывая снаряд.
Ответил Шой Та, испугано вытирая пот со лба:
— Что-что… в игру хочет, что же еще. Да только нельзя ему, когда защиты нет.
— Какой защиты? — не понял Лис.
Мяч вновь стал прежним — желтым.
— Магической, какой же еще? — облегченно выдохнул стражник и подозрительно сощурился: — Ты наставник или где? — и тут же, без перехода, попросил: — Покажи еще что-нибудь.
— А что? — дернул плечом Лис.
Кривоносый покрутил головой в поисках мишени и, сверкнув печаткой, указал:
— В дверь канцелярии сможешь попасть?
Лис задумчиво прикусил губу: до цели, темным пятном выделяющейся на фоне белых стен одноэтажного домика, было метров тридцать. Неуверенно кивнув головой, он подкинул мяч чуть вперед и с лету пробил. Бол, мгновенно окутавшись золотистой дымкой, завис на долю секунды в воздухе, и стремительно рванул, оставляя за собой искрящийся шлейф.
Дверь открылась. На крыльцо, зевая и щурясь от солнечного света, выполз десятник. Босой, в полотняных штанах и холщовой рубахе навыпуск. Мяч звонко вонзился промеж испугано округлившихся глаз. Мгновенье спустя в воздухе мелькнули грязные пятки, и раздался грохот. Дверь захлопнулась.
— Хороший удар! — оценил Ал-Шот.
— Базаров нет! — согласно крякнул Шой Та.
— Железный Фил так бил.
— Ему в жизни так не ударить, — возразил кривоносый.
— Может быть, — не стал спорить стражник.
— Парню в столицу надо…
— В Лигу записываться…
— А не лапотников тренировать…
— А пока — в городскую темницу…
— Заодно господина десятника к лекарю отвезем.
Стражники переглянулись. Шой Та ободряюще хлопнул пленника по плечу:
— Не дрейфь, тренер. Мы судье поросенка захватим…
— Молочного, — вставил Ал-Шот.
— И пару курей…
К вечеру гарнизонная карета въехала в ворота города. Сгрузив бесчувственного командира на дощатый настил лекарского подворья, стражники направили лошадей к темнице. Грубые руки втолкнули Лиса в маленькую зарешеченную каморку, с трудом освещаемую оплывшей свечей. На серой стене красовалась небрежно нацарапанная надпись: «Здесь был Вовка».
Глава четвертая
В мерно покачивающейся коляске Вовка провалился в странный беспокойный сон. Снилась братва верхом на лошадях, закованная с ног до головы в блестящие латы и вооруженная «калашами».
Снилась братва верхом на лошадях, закованная с ног до головы в блестящие латы и вооруженная «калашами». Стальные пластины кольчуг имели клеймо в виде золотистого трилистника, а на забралах островерхих шлемов в грациозном прыжке изгибалась черная пума. Красно-белые попоны разгоряченных лошадей с одной стороны были украшены серпом и молотом, с другой — приплюснутым ромбом, в центре которого горделиво тосковала в одиночестве незатейливая «С». Братва с гиканьем носилась за Вовкой, в промежутках между стрельбой выкрикивая боевые лозунги. Чаще всего звучало «Судья три-два-рас» и «Конифей — очко».
Вовка проснулся в холодном поту от громкой перебранки и бессмысленным взором окинул пейзаж за окном кареты. Прямо перед ним высились крепостные стены, выложенные из красного песчаника, с белыми дозорными башенками по углам. Вооруженная алебардами стража преградила путь коляске. Пятерка воинов занимала всю ширину подвесного моста, перекинутого через широкий ров, наполненный заросшей тиной водой. Пространство перед городскими стенами было занято разноцветными шатрами, на верхушках которых развевались штандарты. Разъезжали конные рыцари в начищенных, парадных доспехах и с разных концов доносились пронзительные звуки горнов. Все это напоминало съемку исторического фильма. Выпрыгнув из экипажа, Вовка направился к охране.