— Свободны! — небрежно махнул рукой монах.
— Отец Амбросий! — с укоризной протянул старший стражник, не двигаясь с места.
— Ах, да! — хлопнул себя по лбу следователь, и вытащил из ящика невзрачный камень мышиного цвета в форме небольшого жезла. Легонько щелкнув по нему ногтем, от чего тот окутался роем мерцающих светлячков, монах повторил: — Свободны… — спохватившись, добавил: — Руки не забудьте ему развязать.
Мгновенно исполнив приказ, стража исчезла, неслышно притворив за собой дверь.
— Имя и звание! — неожиданно рявкнул монах, вперив в узника немигающий взгляд. Довольно ухмыльнувшись (Вовка непроизвольно вздрогнул) деловито продолжил уже спокойным тоном: — Когда тебя завербовали алавийцы? — и вновь, без паузы, сорвался в крик: — Отвечай, тварь!
Вовка с опаской шагнул назад — бешеный, не укусил бы невзначай. Вон, уже пена изо рта показалась. Был у него такой в бригаде, на людей как зверь бросался.
Негромко кашлянув в кулак, он заботливо предложил:
— Слышь, брат… — при этих словах дернулся уже монах. — Может тебе врачу показаться? Голову подлечить, пока не поздно.
— Может тебе врачу показаться? Голову подлечить, пока не поздно.
— Я тебе подлечу! — прошипел следователь, от ярости перекосив физиономию. — В ногах валяться будешь, о смерти умолять. В последний раз спрашиваю — твое настоящее имя и звание?
— Штандартенфюрер СС Штирлиц! — вытянулся в стойке Вовка, важно надув щеки. Немного подумав, дурашливо выкинул вверх руку: — Хайль!
— Зиг хайль! — пружиной выбросило из-за стола монаха. Глаза его вылезли из орбит, а рот судорожно хватал спертый воздух подземелья. — Господин штандартенфюрер? — благоговейно прошептал он.
Вовка посмотрел на него с искренним сочувствием:
— Я говорил тебе, дружище, лечись, пока крышняк совсем не съехал… — и неожиданно взъярился: — Ты че меня, за наци держишь? Да братва в жизни…
Монах заверещал как недорезанный, не дав ему договорить:
— Ты!.. Из-за тебя!.. — направив жезл в сторону безмолвного палача, он сделал какое-то движение, отчего камень засиял еще ярче. Палач судорожно икнул, взгляд его стал бессмысленным окончательно, и он медленно сполз по стене, цепляясь за гранит обкусанными ногтями. — Лучшего костолома собственными руками! Да где я теперь такого возьму? Отвечай, откуда слово тайное ведаешь?! — дрожащая рука уставилась на Вовку. Камень поменял цвет, окутавшись красноватым сиянием.
Фигасе, прибамбасы тут у них! — мысленно восхитился Вовка. Монах смотрел на него с нескрываемым изумлением. Обескураженный взгляд метался от узника к жезлу и обратно, как в мультфильме про Тома и Джерри.
— Немыслимо! Неслыханно! Пятый уровень защиты…доложить его преосвященству… — забормотал он и резким движением повернул кончик жезла вокруг своей оси. — Ладно, сам напросился… — обреченность сменилась злорадным торжеством. — На, получи!
Узкий рубиновый луч вылетел из жезла и ласковой щекоткой скользнул по груди. По телу пронеслась волна блаженного тепла. Вовка радостно вздохнул — ощущения были восхитительными. Неожиданно отозвался перстень на пальце, легкой дрожью напомнив о себе. Вовка шагнул вперед, схватил рукой монаха за ворот и без усилий оторвал его от пола.
— Ты куда мальчонку дел, чмо в рясе? — почти дружелюбно осведомился он. Подумав секунду, оскорбительно ухмыльнулся: — Мастер Йода хренов.
— Ква…ква… — изобразил лягушку монах, позеленев всей физиономией; лишь губы остались белыми, змеиными. — Ква… вашему с-сведению, оскорбление действием лица духовного с-сана приравнивается к государственной измене. Статья восьмая Уложения о н-наказаниях… п-пункт седьмой, — слегка заикаясь, выпалил он заученную скороговорку.
— Измене какому государству? — неожиданно заинтересовался Вовка.
— Великой Империи Араниэля! — воспрянул духом монах. Громко икнув, неуверенно добавил: — Тебе голову отрубят… — и вновь забормотал: — Жезл не сработал… магия не подействовала… срочно доложить.
— Значит, если я подданный другой империи, то измена имеет место не быть, — слегка встряхнув разговорчивого пленника, Вовка начал размышлял вслух казенным слогом. — А раз нет измены, то отсутствует и факт оскорбления лица… — запнувшись на мгновение, ухмыльнулся и деловито продолжил: — Зеленого лица духовной национальности. Вычитание вышесказанного подразумевает правомерность совершения действия, если иное не вытекает из императивной нормы закона… Так? — почти ласково осведомился он.
— Так, — на всякий случай подтвердил обескураженный монах, с опаской косясь на мучителя.
— Если не вытекает…
Рука стала затекать, и Вовка разжал пальцы. Монах грохнулся на стул, звучно щелкнув челюстью. Судорожно вздохнув, он схватил жезл и вновь направил его на Вовку. Камень выплюнул розовый луч, почернел и… иссяк.
— Батарейки кончились? — задушевно спросил Вовка и выдернул жезл из рук монаха. — Дай сюда игрушку, пока не сломал окончательно.
— Ба…ба… -заблеял напуганный монах, делая попытку приподняться со стула. — Не… не может бы… бы…
— Достал ты меня, ба-ба-баклан! — передразнил его Вовка. — Отдохни малость… поспи! — заботливым тоном сказал он.
Увесистый кулак беззлобно опустился на макушку незадачливого следователя. Гипноз подействовал моментально — монах заснул, закатив к потолку поросячьи глазки. Вовка осмотрелся, зябко переступив босыми ногами по полу. Так и менингит подхватишь, — озаботился он.