— Куда мат…. магева Оса? — почему-то испугался опечитель, словно я ему прогулку в ад предложила.
— На место преступления, вдруг еще не все улики затоптать умудрились? — хмыкнула я и поднялась с лавки, потянулась с удовольствием.
Засиделась чего-то за столом, захотелось пройтись. А тут такой случай подвернулся. Староста суда справедливого попросил. Дармона понять можно. Выгоду всей деревни блюдет, за соломинку хватается, вдруг и правда чудо случится, и лучший деревенский охотник невиновным окажется? Не верится, правда и самой, но проверить нужно. Может, смягчающие обстоятельства найдутся? Если баба первой на мужика бросилась, а тот, выражаясь языком юридическим, «превысил пределы необходимой самообороны».
— Мы с тобой, — встал из-за стола Кейр.
Скорее всего, телохранитель имел в виду только себя, Гиза и Лакса, плюс Фаля, как неизбежное зло, но Сарот воспользовался местоимением «мы» и охотно присоединился к компании. Все развлечение. Группа «криминалистов» вышла из трактира и устремилась в указанном старостой направлении
— А каких таких «улиток» вы сыскать хотите, почтенная? — шествуя рядом со мной, весь преисполненный осознанием важной миссии, осведомился Дармон.
— Не улитки, а улики, так именуют следы, оставленный на том месте, где совершилось злодеяние, — подавив смешок, промолвила я в тон опечителю, следуя по виляющей по холмам между домами деревенской дороге.
Если закладывать за воротник тут не считалось грехом, то гадать над тем, почему путь петляет, как пьяный бродяга, не приходилось. К тому же понятие улиц в Котловищах отсутствовало начисто. Была способная запутать любого врага беспорядочная сеть дорог, дорожек и тропинок, соединяющих дома крестьян и места общественные типа трактира, кузни, домика травницы, лавки. По ширине и степени утоптанности пути можно было делать выводы касательно уровня популярности того или иного места и обитателя деревни. Опечитель с гордостью показал просторную дорожку, протоптанную к его избе — прямое доказательство авторитета в обществе. Пока мы шли, встречный народ косился не без любопытства, но вмешиваться не стремился, то ли предо мной благоговел, то ли Дармона шибко уважал.
Дом Векши стоял на соседнем холме, не считая дома уже упомянутой старостой вдовы Милицы, он был самым крайним. Крупной скотины семейство охотника не держало, только куры по-прежнему деловито, не ведая о разыгравшейся трагедии, ходили по двору, склевывали чего-то, квохтал осанистый петух, подзывая хохлаток. Его богатый красно-зеленый хвост виднелся из пышных, хоть сейчас верхушки в щи, зарослей крапивы в левом углу двора за низеньким плетнем.
Дверь в весьма справный домик, крытый черепицей, была подперта поленом из высокой ровной поленницы, сложенной слева у стены дома. Вот и все замки! Наивные, счастливые люди, не ведающие о воровстве. Мы с Лаксом невольно переглянулись. Рыжий точно не стал бы обчищать такое жилище: никаких трудностей, соответственно отсутствует спортивный интерес и воровской азарт. Такому доверию между сельчанами можно было только позавидовать.
Воровство тут стало быть нонсенс, а уж убийство и вовсе ни в какие рамки не лезет. Вот и замаялся опечитель, не зная как быть, чему верить. Тут на него счастье магева и попалась.
— Векша в том сарайчике, — Дармон махнул в сторону типичного деревенского хозблока с еще одним поленцем у дверей. Охраны приставлено не было, никто из местных даже не подумал, что отоспавшийся охотник попытается прорваться на свободу. Впрочем, мощный храп, от которого содрогались стены, говорил об отсутствии таковых намерений и у подозреваемого.
— А тело Салиды где? — задала я неизбежный вопрос.
Не то чтобы рвалась взглянуть на покойницу, но раз уж взялась за расследование, следовало провести его по всем правилам, хотя бы по тем, которые знала, почитывая изредка детективы, да поглядывая вприкуску с ужином сериалы. Мертвецов я не боялась, чего страшится пустой оболочки, оставленной оживлявшей ее души, но и любоваться ими не стремилась. Некрофилия, между прочим, числится в извращениях.
— На ледник в погреб мы ее пока снесли, — виновато не знаю уж перед кем, мною или трупом бормотнул опечитель и как-то сжухался.
— Мертвяков боишься, Дармон? — запросто поинтересовался Кейр, причем совершенно не обидным, обывательским тоном без тени упрека, как если б интересовался погодой на дворе.
— Есть маленько. А кто ж их не побаивается, окромя магов? — поежился староста.
— Гробовщики, лекари, бывалые воины, да мало ли еще кто, — хмыкнул Лакс, явно не испытывавший почтительного трепета перед бездыханными телами.
Я хотела прибавить, что мертвых не боится тот, кто уверен в бессмертии души, но, чуток поразмыслив, прикусила язык. Это для моего мира сие — действенное моралите, а в здешних краях, небось, мертвое тело в любую мерзость трансформироваться способно. Простым людям есть чего опасаться. Зомби, вампиры, гули, кто поручится, что они тут не водятся? Опасаешься, опасаешься, а когда такое случается, все равно пугаешься втройне. Ведь страшнее не неожиданный, а старинный, ставший явью кошмар. Нет, трижды правы осмотрительные, старающиеся держатся от трупов подальше!