— Неужто такой же зеленый? — заинтересовался Гиз.
— Неа, такой же мокрый и растительностью в голове, — деловито пояснила я свою мысль и констатировала:
— Пожалуй, перемещение в неведомые края придется малость отложить до тех пор, пока мы не обсушимся.
— Да уж. Даже таким странным ребятам, как эльфы, сваливаться на головы мокрыми не след, — подтвердил Кейр, принимаясь за сбор сушняка для розжига костра.
— А ужинать будет? — заискивающе уточнил Фаль.
— Непременно, — заверила я его. — План вечера таков: поедим, обсушимся, потом пойдем за Иессой смотреть на круг. Есть возражения? Возражений нет, значит, принято единогласно и обжалованию не подлежит. Апчхи!
— Да, костер — в первую очередь, — стреноживая лошадей, подтвердил Гиз.
— Замерзла? — забеспокоился Лакс.
— Ничего, сейчас согреюсь. Вроде бы тепло, а ветерок до мурашек пробрал, — оправдалась я, выискивая в шкатулке-сундуке полотенце и смену одежды, чтобы побыстрее обтереться и переодеться в сухое за кустиками.
Сомневаюсь, что чувство врожденной стыдливости любого из членов нашей команды могло поднять протест по поводу моего переоблачение на открытой местности, но мокрому телу любой вечерний ветерок даже в теплый летний вечерок был не в кайф. Наверное, сказывалась близость дремучего леса и водоема, на лугу веяло вполне ощутимой прохладой.
Поэтому я быстренько, почти как пожарник, сдающий норматив, переоделась в тонкой выделки кожаные не то штаны, не то рейтузы эльфийской работы, бледно-зеленую рубашку с длинными рукавами и золотыми камешками-пуговками, а сверху не надевала, но накинула короткую куртку-камзол цвета молочного шоколада с интенсивно зелеными вставками и золотой строчкой-отделкой. Было бы зеркало, непременно полюбовалась бы новым прикидом. Обожаю местную эльфийско-мужскую моду на шмотки. Если их, конечно, шьет хороший портной, вроде моего маэстро Гирцено из Мидана. В творениях его мастерской ни один шов и рубчик не давит, не мнет и не трет! А еще говорят, будто в средневековье нормальной одежды и обуви не было, все сплошь неудобное. Или врут, руководствуясь остатками и обносками малоимущих слоев населения и халтуркой-подделкой под роскошные одеяния, или в здешних местах мода и удобство пошли рука об руку благодаря эльфийскому влиянию. Можно сколько угодно страдать расовыми предрассудками, но коммерческие отношения поддерживать. Экономика не только «должна быть экономной», она еще и диктует свои правила. Обладающий практической сметкой человек, если ему это выгодно, и с лютого врага не постесняется взять пример.
Намотав чалмой на голову полотенце, я вернулась к уже успевшему пустить первые язычки пламени костру. Кейр подложил в шалашик пару веток покрупнее, покопался в одной из своих седельных сумок и протянул мне фляжку:
— Глотни-ка!
Я отвинтила плотно пригнанную пробку и понюхала. Какое-то спиртное, пожалуй, телохранитель прав, для прогрева внутренностей следует сделать пару-другую глотков. Я осторожно пригубила и, задыхаясь от стекающего в желудок огня, похвалила себя за предусмотрительность. Напиток оказался таким же ядреным и густым, как бальзам на двадцати травах, каковой я чайной ложкой пила дома при первых признаках простуды и добавляла в чай. Что удивительно, помогало! Интересно, тут тоже изобрели самогонные аппараты или магическим образом градус нагоняют?
Отдышавшись, я вернула флягу владельцу:
— Спасибо, крепкая гадость!
— Ничего, зато здоровье сбережешь, — по-отечески заботливо ответил Кейр.
Любопытные сильфы — как же без них чего-то жутко вкусное маленькими глоточками пьют — подлетели к фляге и занюхнули, Иесса даже попыталась слизнуть камельку, обожгла язычок и возмущенно заверещала, отплевываясь. Да, никто из них не смотрела мультика про любопытную собачку Соню. Оба пархатых «авиатора» от фляги отлетали по синусоиде, окончившейся у меня на плечах (почему-то не только Фаль, но и Иесса сочли эти места самым удобным из насестов) нетвердой посадкой с заносами. И теперь, утвердившись на избранных насестах, на два голоса в удивительном согласии твердили: «Гадость! Гадость! Гадость!»
— Правильно, правильно, — усмехнулась я. — Да здравствует трезвость — норма жизни! Пьянству сильфов бой!
Но поскольку бой был объявлен только сильфовому пьянству, Гиз и Лакс не без удовольствия тоже приложились к фляжке телохранителя, и занялись развешиванием мокрых вещей поблизости от костерка.
— Все дымом пропахнет, ты бы магией высушила, а Оса? — с тоской оглядывая свою шафрановую рубашку, попросил Лакс, распяливая ее на рогатинах, как преступницу.
— Я могу, конечно, поэкспериментировать, — согласилась я, — вот только в обращении с огнем очень точную меру знать надо. А то могу ненароком и спалить одежду. Жалко ведь будет!
— Но ты же можешь вызвать огонь и можешь свет, значить разницу чувствуешь, — проявляя весьма странную осведомленность в делах магических, уточнил Гиз.
А впрочем, почему странную, скорее специфическую. Своих возможных жертв надо знать не только в лицо, но и по особенностям, чтобы не допустить вопиющих ошибок. Вот морианцы, к примеру, на том и погорели во всех смыслах слова.