Оказалась разделенной и великокняжеская казна. Наиболее ценную ее часть составляли 12 золотых цепей, 9 драгоценных княжеских поясов и 13 предметов золотой посуды. В раздел пошли и парадные одежды усопшего. Все делилось в строгом соответствии с отцовским завещанием.

Духовное завещание Ивана Даниловича Калиты заканчивалось строгим наказом старшему сыну князю Семену Ивановичу: «А приказываю тобе, сыну своему Семену, братью твою молодшую и княгиню свою с меншими детми, по Бозе (то есть по смерть) ты им будешь печалник. А кто ею грамоту порушит, судить ему Бог…»

Устроитель московского самодержавия ушел из жизни, оставив после себя наследникам самое сильное русское княжество, процветающее экономически (и это-то в условиях ордынского ига!), с успешно налаженной торговлей, развитым землепашеством. От отца к сыновьям переходила многочисленная, хорошо обученная и вооруженная дружина. Градостроительные программы Ивана Калиты завершат его наследники. Ханы Золотой Орды будут признавать первенство Москвы среди своих русских данников — помешать ее усилению и возвышению в будущем они окажутся не в состоянии.

В Симеоновской летописи ее безвестный автор с искренним чувством горести описывает прощание московского люда, и не только его, с Иваном Даниловичем Калитой, с именем которого связано историческое возвышение некогда неприметного русского княжества, начавшего собирать вокруг себя Русь.

Летописный некролог сообщает о кончине выдающегося правителя:

«Преставился князь великии Московский Иван Данилович, внук великаго Александра, правнук великаго Ярослава, в чернцех и в скиме, месяца марта в 31… И плакашася над ним князи, бояре, велможи и вси мужие москвичи, игумени, попове, дьякони, черньци, и вси народи, и весь мир христианьскыи, и вся земля Русская, оставши своего государя… Проводиша христиане своего господина, поюще над ним надгробныя песни, и разидошася плачюще, наполнишася великиа печали и плача, и бысть господину нашему князю великому Ивану Даниловичу всеа Руси вечная память».

Летописец не ошибся, славя вечную память Ивана Калиты, зачинателя строительства Московского государства. Как первостроитель его, он трудился не за страх, а за совесть, но порой не разбираясь в средствах. На то, как говорится, Бог ему судья. Исторически достоверно одно: величие Москвы начиналось с правления князя Ивана Даниловича.

ДМИТРИЙ ДОНСКОЙ — РАТОБОРЕЦ ПОЛЯ КУЛИКОВА

Судьбы великих исторических личностей зачастую бывают непредсказуемыми. Как, например, великого московского князя Дмитрия Ивановича Донского, одного из самых прославленных государей и полководцев в истории государства Российского. Первопричиной его возвеличивания на Руси стала «черная смерть» или чума, посетившая в начале 50-х годов XIV столетия русские земли.

Княжич Дмитрий родился 12 октября 1350 года в семье звенигородского удельного князя Ивана Ивановича и его жены Александры. Радость для родителей была великая: супруги состояли в браке более пяти лет и теперь у них появился не просто первенец, а наследник княжеской династии. Новорожденного окрестили Дмитрием — в честь поминавшегося 26 октября святого Дмитрия Солунского.

Звенигородский князь не был главенствующим в Московском княжестве, хотя и являлся одним из сыновей Ивана Калиты. Верховная власть на московской земле принадлежала старшему сыны Калиты — Семену (Симеону) Гордому. А у того уже подрастали два сына-наследника. По существовавшей тогда династической традиции именно за ними виделось будущее. Дмитрию Ивановичу, их двоюродному брату, светило только правление небольшим Звенигородским уделом. И на многое ему рассчитывать просто не приходилось.

Однако в историю Московского государства вмешалась пришедшая с Востока чума или, как ее называли современники Дмитрия Донского — «черная смерть». Пандемия легочной чумы началась в Китае, перекинулась оттуда в Индию, на Кавказ и в Северную Африку. Чума появилась на европейском континенте сперва в Италии, попав туда с моряками торговых судов, а оттуда разошлась по всей Европе, ополовинив ее население.

В 1352 году эпидемия «черной смерти», бороться против которой было просто невозможно, опустошила в полном смысле этого слова город Псков и Псковскую землю. Весной следующего года чума свирепствовала уже в московских пределах, внеся «коррективы» в правящую династию потомков великого князя Ивана Калиты самым неожиданным образом.

Первой известной жертвой болезни в Москве стал глава Русской Православной Церкви митрополит Феогност. Он скончался 11 марта 1353 года. Вслед за ним умерли маленькие сыновья великого князя Московского Семена Ивановича Гордого Иван и Семен, а в конце апреля скончался и он сам. 6 июня не стало младшего сына Ивана Калиты, серпуховского удельного князя Андрея Ивановича.

Так в династии Калиты единственным взрослым мужчиной оказался его второй сын Иван Звенигородский, отец двухлетнего Дмитрия. В живых после эпидемии чумы оставались вдова Ивана Калиты Ульяна с дочерьми Марией и Феодосией, вдова Семена Гордого Мария Александровна со старшими сыновьями — пятилетним Даниилом и трехлетним Михаилом (судьба их неизвестна, судя по всему, их скоро не стало), вдова Андрея Ивановича Серпуховского Мария Ивановна с сыновьями Иваном и Владимиром, который родился уже после смерти отца.