С рациями, кстати, не обманули — в роте связи, хоть и поскрипев зубами, выдали две вовсе не убитых «сто пятьдесят девятых». Сейчас Большой одну стационарно устанавливал в «буханке», а вторая должна была пойти в головной уазик, с возможностью таскания ее на себе. Теперь мы со связью при любых условиях, что не может не радовать. Можем делиться на две группы, которые будут расходиться километров на двадцать, а то и больше. А если антенну растягивать, так и за сотню связаться получится.
Что еще забыли? К чему еще не подготовились? Мысли в голове крутились каруселью, я двадцать раз перепроверял списки необходимого, доставал всех окружающих, но вроде никаких существенных проколов в подготовке не заметил, разве что во всяких мелочах.
На площадку зарулил второй УАЗ, на этот раз с прицепом, в котором виднелись бочки с топливом. За рулем сидел Шмель, рядом с ним Татьяна.
— Ну что? — сразу кинулся я к ним.
— Все как обещано, — ответил Мишка, — Заправились под пробку и на две тысячи верст пути запас в канистрах и бочках.
— Ну что? — сразу кинулся я к ним.
— Все как обещано, — ответил Мишка, — Заправились под пробку и на две тысячи верст пути запас в канистрах и бочках. По одной дополнительной заправке размещаем в машинах, а остальное так в прицепе и поедет за «буханкой».
— Считай, что на две с половиной тысячи на каждую машину у нас, — добавила Татьяна, — Если совсем с ума не сходить, то должно хватить и туда и обратно, и там покататься.
— Ну… должно-то должно, но сама знаешь, что у нас за маршрут, — сказал я с сомнением. — Зайца пьяного и хромого запусти, он и то прямее пробежит. Ладно, в любом случае совесть надо иметь, я бы все равно зампотеху не объяснил, на кой ляд нам еще больше бензина.
Так, теперь еще боекомплект правильно распределить с оружием. С одной стороны не хочется уазики перегружать, особенно головной — случись чего, именно ему первому воевать, с другой стороне не хочется все яйца в одну корзинку складывать, в данном случае в «буханку». Мало ли что случится? А с другой стороны «буханку», как командно-штабную машину, постоянно будем держать в тылу, и места свободного в ней хватает, там вроде как в большей безопасности все. Теперь вот я сиди и гадай, как лучше поступить.
Александр Бурко. Центр.
4 мая, вторник, середина дня.
В пятницу, три дня назад, ТЭЦ получила первый брикетированный торф от Колена. Взамен его пока подключили к электричеству, и на торфоразработках, и в Медном, чего этот самый Колено для начала и добивался. Будет энергия — больше людей потянется к нему, больше будет доход. В перспективе Медное предполагалось переключить на питание от удомельской АЭС, но пока сделать этого не получалось, мешали технические проблемы.
Сегодня с утра порадовал Кудрявцев — заработала железнодорожная ветка от городских заводов до ТЭЦ, в дачном поселке возле которой размещали на жительство спасенных рабочих. И первая их смена сегодня же с утра направилась на вагонный завод, им предстояло запустить в работу литейку и слесарный цех — жизненно важные для будущего развития. Кроме того тот же Кудрявцев доложил, что они способны запустить производство на заводе метизов, что неподалеку от Васильевского Мха, и все что для этого нужно — все та же электроэнергия.
— И надо бригады по сбору металлолома организовать, — добавил инженер, — Добыча железа нам теперь лет сто не понадобится, его под ногами хватает.
— Понял. Будем думать, кого подрядить, — согласился Бурко.
Обедал он с Пасечником, прямо у того в кабинете. Официантка принесла набор металлических судков, расстелила скатерть на совещательном столе, и через минуту вполне приличный стол был накрыт.
— Хороший борщ, — прокомментировал Бурко, зачерпнув ложкой в глубокой миске, — Как в лучшие времена.
— Да у нас времена не такие уж и плохие, если честно, — усмехнулся бывший генерал, — Достаточно вокруг оглядеться, чтобы понять — живем как у Христа за пазухой. Ездите ведь по окрестностям, сами все видите.
— Это точно, — кивнул Бурко, соглашаясь и даже мысленно поставив себе маленький плюсик, потому что все, что есть сейчас вокруг них: Центр, бойцы, фабрика, безопасность, комфорт — все результат именно его прозорливости, ни чьей-нибудь.
— От наших людей на подмосковном базаре ничего нет, — сказал Пасечник, словно услышав готовый сорваться с языка вопрос шефа, — Контактов с Крамцовым не было, Зять этот.., — перехватив удивленный взгляд, пояснил: — … авторитет местный, который с Крамцовым на встречу договаривался, все время на глазах, но никаких контактов не было.
— А точно должны быть? — спросил Бурко.
— Да какая там точность, — махнул рукой бывший генерал, — Договорились поменять что-то на что-то, причем не слишком нужное, баловство одно, потом тот мог еще сто раз передумать.
Или даже заметить что-нибудь, мы же не знаем, что его еще с этим базаром связывает.
— В смысле?
— В смысле, что владетели тамошние его видели случайно. Наши порасспрашивали там народ, выяснили, что Крамцова вроде и видели, но почти мельком, случайно и ничем не запомнился кроме того, что какому-то чеченцу машину продал.