— Тут самое интересное, вроде бы. Но торопился очень, мог что-то и пропустить.
— Да ладно, не принципиально, как мне кажется, — успокоил его Бурко, забирая конверт, — Ладно, работайте. Насчет «жертв науки» поговорю с Пасечником, если есть кто, кого только в петлю, то подумаем на его счет.
— Нам бы штучки четыре для начала, — сказал Домбровский, сразу решив ковать железо, пока горячо.
— Это к Пасечнику, — покачал головой Бурко, — Что бы ты себе, Коля, не думал. И с секретаршей поосторожней, я тебя предупредил. Если Соня узнает, и на все это будут смотреть мои дети — не обессудь.
— Да я как товарищ Крупский, всем конспираторам конспиратор, — явно не принимая предупреждение всерьез, засмеялся Домбровский.
Бурко лишь пожал плечами, попрощался и вышел из лаборатории. На улице его поджидала белая «Нива», на которой Бурко катался по территории, и за рулем которой сидел Егор Шилин — его личный водитель, а заодно и охранник, в прошлом лихой вояка-прапор из ВДВ, которого Марат Салеев на эту должность порекомендовал лично.
— Куда теперь — спросил тот, заводя мотор.
— Давай к Пасечнику заедем, а потом домой отвезешь.
— Понял.
«Нива» бодро покатила по дороге, виляя среди строений и заборов. Суеты в Центре стало меньше — период обустройства благополучно завершился, каждый теперь занимался своим делом, да и людей чуть поубавилось — многие находились в командировках на других, новых территориях. Проехали мимо забора детского сада, где во дворе на горках и в песочницах возилась целая толпа малышей, и в проходной которого стояли двое эсбэшников в черном, в полной экипировке. Во всем, что касалось детей, старались избежать любой, даже самой минимально возможной неприятной случайности.
Затем потянулся учебный городок военных, где кто-то занимался, потом замелькали боксы парка военной техники. А уже следом за ним появилось здание караулки, где постоянно дежурила ГБР, и уже за ним — «Пасека», как называли теперь все отдел безопасности, возглавляемый Александром Васильевичем Пасечником, бывшим генералом.
— Ну все, жди, — сказал Бурко Егору, вылезая из машины, — Я там на час, не меньше. Можешь пока поесть скататься, рация у меня с собой, вызову, в случае чего.
— Понял, спасибо.
Сергей Крамцов, «партизан», бывший аспирант.
17 мая, суббота, утро.
На «Красное Сормово» приехали вчера, с группой «делегатов» из ГУЦа. Процесс замирения с «кремлевскими» пошел полным ходом. Пусть стороны и не лобызались взасос, но стрелять друг в друга прекратили, что было уже хорошо. Белявский остался в части, распрощавшись с нами, заодно походатайствовав о списании «на боевые» гранат и ящика фальшфейеров. Ну и вогов нам еще чуть-чуть удалось выклянчить, вроде как за посредничество в установлении мира.
Ну и вогов нам еще чуть-чуть удалось выклянчить, вроде как за посредничество в установлении мира. Покочевряжились, но дали.
Пересекать реку и трогаться в путь в середине дня не хотелось, поэтому остались переночевать. Нам выделили огороженный досками загон в одном из складских корпусов, где мы и пристроились на матрасах, брошенных на деревянные поддоны. Заводским на этот счет совсем трудно было, на территории промзоны жилых зданий как-то и не предполагалось, поэтому размещались все так как мы сейчас, абы как, то есть. Но в общем, ничего страшного с нами от такого ночлега не случилось, и рано утром, с рассветом, меня поднял бывший десантник и будущий речник Андрюха, сказав:
— Паром готов. Через тридцать минут погрузка.
— Это где? — закрутил я головой спросонья.
— Я провожу.
— Ага, понял, — кивнул я и крикнул: — Рота подъем, построение по полной форме через сорок пять секунд, посылать командира в ответ запрещено Уставом!
Послали меня почти все, но подниматься начали, кряхтя и сонно моргая на бледные утренние сумерки. Собрались быстро. А что нам собираться, собственно говоря? Сбегали к оборудованному на улице длинному умывальнику, ополоснулись, кому надо, тот еще и побрился.
— А завтрак? — продолжая зевать, спросил Шмель.
— Сухпаем, — буркнул я в ответ, — На пароме порубаем, пока через Волгу кандыхать будем.
— Сухомятка, блин, — вздохнул он, — Не ценишь личный состав.
— Забочусь. А то рожа у тебя скоро шире лобового станет.
До парома — широкого и низкого судна с надстройкой «аркой» и надписью СП-39, причалившего к бетонному пирсу, оказалось недалеко, тридцать секунд езды. На его палубе уже стояли старый красный «Сузуки Витара» со снятым верхом, и «шишига» с помятой кабиной. Несколько человек курили у борта. Над серой водой реки висел туман, который должен был вот-вот развеяться — солнце поднималось все выше и выше. Немолодой дядек в тельняшке под распахнутым ватником указал, куда нам машины ставить, после чего нас предоставили самим себе.
Чай у нас с собой был в термосах, кипятком снабжали на территории завода, ну а дополнением к нему пошли банальные бутерброды с тушняком. Просто и надежно.
— Серый, нам же город не пересекать? — спросила Вика, балансируя горой тушенки на куске хлеба, стараясь не уронить ни крошки.
— Нет, нас ниже по реке высадят, на бывшей базе обслуживания флота, — вспомнил я, что Большаков по карте показывал.