— Что за чеченец?
— Да ничего интересного. Вроде была какая-то банда, да нарвалась на военных, этот единственный уцелел. Его с тех пор никто не видел, ну и Крамцова тоже. Тот какого-то барахла прикупил — и уехал.
— Сколько планируем там еще своих людей держать? — уточнил Бурко.
Пасечник усмехнулся:
— Если честно, то пока не решил. Место там полезное, все новости туда стекаются, товар, люди, все через этот Базар идет. Думаю, что неплохо было бы там типа посольства нашего усадить на постоянной основе, приглядывать вполглаза.
— А смысл?
— А так, впрок, мало ли, — снова усмехнулся Пасечник, — Считайте что интуиция.
— Хм… не могу спорить, в этом не разбираюсь, — пожал плечами главный, — А что по Горькому-16?
— Наши в готовности. Ждут. В контакте с местными.
— С теми местными, что мы на волю выпустили?
— А с какими же еще?
Сергей Крамцов, «партизан», бывший аспирант.
5 мая, среда, утро.
Раннее утро, еще даже не светает. На ранний завтрак в столовке договорились еще с вечера, а приготовить нам его взялась жена одного из тех «мастеровых мужиков», что мы вывезли с собой из дачного поселка. У всех лица сонные, вялые, но это не страшно — проснутся еще, дорога длинная впереди и поначалу должна быть спокойной.
Провожать пришли все — и взрослые, и дети. Правда, когда на Машу с детьми смотрю, у меня мороз по коже — пугает это меня, хотя прекрасно понимаю, что изменить ничего не могу. Да и в глубине души готов сам подтвердить ее правоту — такой опасный образ жизни становится для нас нормальным, профессией, можно сказать. Каждый из нас ее выбрал совершенно осознанно, понимая, на что идет, и заставить изменить выбранному пути… ну, меня бы заставить не смогли, это точно, так почему кто-то другой должен быть менее упрямым? Вот и пришлось смириться.
Кстати, изобилие женщин в отряде напрягавшее меня поначалу, стало почти привычным. Причина проста — изменились основы самой жизни. Выживать нужно всем, и иметь востребованную в новых реалиях профессию тоже все хотят. Боец — это теперь профессия. Самая обычная, из ряда многих, потому что потребность в бойцах у общества в процентном выражении стала куда как больше, чем раньше. Ни проехать теперь без опаски, ни добыть что-то, не привезти — опасен каждый шаг за стенами людских анклавов. Вот мы и следуем… за требованиями рынка. Странно даже становится, как думаю об этом.
Даже Машу взять, например — красивая женщина, мать двоих детей, мне бы к ней и относиться соответственнно, а не получается. Раз в отряде — все, «активный штык», боевая единица, что угодно, военно-учетная специальность «снайпер», а по-другому думать о ней не получается. Это хорошо или плохо? Пожалуй, что хорошо. Мне командовать надо, а не размышлять о сущностях. А начнешь много размышлять, не смжешь приказать что-то, и тогда кончился ты как командир. Если бы я о Маше как о женщине думал, смог бы я отдать приказ завалить того эсбэшника фармкоровского в поселке Васильевский Мох? Очень сомневаюсь.
Елена, заведующая столовой, сама прикатила нам тележку с завтраком — яичница на огромный сковородках, с сосисками, помидорами и поджаренным беконом, гренки и чай.
Елена, заведующая столовой, сама прикатила нам тележку с завтраком — яичница на огромный сковородках, с сосисками, помидорами и поджаренным беконом, гренки и чай. Сноровисто расставила все по столу, затем сказала:
— Тут слухи ходят, что вы куда-то далеко собрались. В общем, удачи вам, ребята, возвращайтесь скорее.
Мы хором поблагодарили, после чего принялись за еду. Хорошо что заранее предупредил, чтобы по количеству очень не размахивались — ели все вяло, хоть и торопливо. Так, лишь бы хоть что-то в брюхо запихать.
Потом обнимались, целовались — все как положено. Дети Маши и Большого были сонными, но никто из них не плакал и не пугался вроде как — уже привыкли к новому ритму жизни, дети вообще ко всему быстрее привыкают в отличие от взрослых. Потом осталось только скомандовать «Выходи строиться»
Уже привычно построились перед машинами, и я потребовал провести последнюю проверку. Ну и сам полез в УАЗ. Пулемет, снизу коробки с лентами, РПК у переднего сиденья, стоймя, под панелью «банки» к нему. За спинками сидений канистры с бензином, боекомплект в железных ящиках, вязанка «мух», накрытая полиэтиленом. Все на месте, все в порядке. Рация пристроена безопасно, притянута медицинскими резиновыми жгутами. Все в порядке.
— По машинам!
Привычный маршрут до КПП. Мы во главе колонны, за нами следом сурового вида «буханка», вся в решетках, с длинными антеннами на крыше и с немецким военным прицепом сзади. За ней второй УАЗ, пулемет сейчас стволом в небо задран, видны лица в шлемах, масках и очках, даже не поймешь, кто там где. Ничего так выглядим, решительно, остается надеяться, что это и вправду врагов вероятных напугает. Три раза ха.
Проверка на КПП, регистрация в книге расхода личного состава и транспорта, гул открываемых металлических ворот, и серая лента дороги ложится под колеса. Есть, тронулись! К нашей главной цели, которая от нас далеко, и путь до которой ожидается не слишком легким. Ладно, делай что должно, и будь что будет, что тут еще скажешь.