— У нас есть выбор между двумя тактическими схемами. Первая — действовать прямолинейно, то есть — прорвали заслон и поехали прямо, насколько успеем убежать. — я провел ручкой ложки на песке прямую линию. — Результат будет такой, что скорее всего вынудят вступить в бой, где нам и трындец. Нас мало, а только у Крапа полторы тысячи, хоть отдельные группы и грызутся между собой. Блоками перекрыты дороги, в больших селах стоят гарнизоны, а ведь здесь есть еще и другие банды. Сегодня начнется суета на дорогах, нас начнут ловить. Это ты понимаешь?
— Понимаю, — с готовностью кивнула она. — И что предлагаешь?
— Предлагаю действовать по второй схеме. — я нарисовал ложкой некую извилистую линию. — Вторая схема — затаиться там, где никто не будет искать, как тогда у Васильевского Мха. Разведать основную базу, дождаться, когда спадет активность противника, а при возможности грохнуть Крапа.
— Зачем это? — обалдевшим голосом спросила Татьяна, — Очистим мир от скверны? Санитар леса типа?
— Затем, что Гвоздь рассказал, что на его место есть еще кандидаты. Если Крапа не станет, то забудут обо всем, начнется драка за трон.
— Ну и как ты собираешься это сделать? — с оттенком ехидства спросил Шмель.
— Масса вариантов. Нам известна его база и примерно — схема поведения. Или снайперская засада, или, того лучше — минная. У них всего один выезд с хлебозавода на дорогу, и с дороги один выезд на шоссе. Других маршрутов выдвижения нет, и в этом наша сила.
— А еще в чем наша сила? — пробурчал Шмель, явно не вдохновленный моими идеями.
— Если все правильно рассчитать, то можно на этом выезде его и.., — я изобразил руками нечто, долженствующее символизировать конец земного пути. — Возможно, что найдем способ, я не настаиваю на этом как обязательной задаче. Если повезет. Как я уже говорил, единственное, что у нас в достатке — это время. Поэтому используем наш основной резерв на всю катушку. Надо будет — неделю понаблюдаем, посидим здесь, дождемся, когда страсти утихнут.
— Так понимаю, что мы с тобой опять в вечную разведку? — спросил Васька.
— Понимаешь правильно, с тобой, Большим и Лехой. Причем пешим порядком.
— Серый, пятнадцать верст. — опешил Леха.
— Именно. — со злорадством в голосе подтвердил я. — Зажрались тут на машинах кататься. А сейчас я ни одну машину на дорогу не пущу, не хрен следы плодить. Пойдем пешком, через лес, по азимутам и джипиэсу. А всем остальным — маскировать транспорт, организовывать оборону. Старший — Сергеич. Как поняли?
Все и все поняли, вопросов и возражений не последовало. Это хорошо.
— Леха, Вася, спим четыре часа, затем выдвигаемся. Лохматый камуфляж, сухпай на три дня, Леха — снайперку, всем пистолеты с глушителями, каждый несет «монку» и ОЗМ. Я прихвачу еще «муху». И будьте готовы волочь все ту пиротехнику, которую я сочту необходимым взять.
Перед тем, как завалиться спать, я залез в кузов грузовика и покопался в нашем ящике с пиротехникой, полученной в «Пламени». Есть целая куча тротила. Есть пластит. Есть средства взрывания, причем самые разные, с этим у нас все нормально. Есть мины. Немало, если есть фантазия и знаешь местность. Фантазия есть, а вот местность я пока не видел. Разведаем — и что-нибудь придумаем.
Александр Бурко.
20 мая, вторник, утро.
Разговор с Пасечником оказался неожиданно интересным. Бурко лишь изложил «пожелания» ученых по поводу выделения им жертв для опытов из числа хомо сапиенс, как тот сразу сказал:
— Троих пусть забирают. Людоедов.
— Кого? — опешил Бурко.
— Каннибалов, если угодно, — усмехнулся Пасечник, — Не доложили, что ли?
— Нет, — покачал он головой отрицательно, — У нас, видать, начальством манкировать стали. Не сочли необходимым.
— Мои с салеевскими возле деревни Тутань накрыли базу каннибалов. Думали просто беспредельщики, а оказалось, что какой-то монах бывший и с ним десятка два последователей. Питались человечиной. Отбивались как бешеные, монашек сам себя сжег даже, но троих в плен взяли.
— И что? — совсем опешив, переспросил Бурко, — Голодали они там, что ли?
— Да нет, не голодали, — покачал головой генерал, — Еды хватало, там и скот у них, и все остальное. Монашек апокалипсическую секту сбил из дебилов этих, мол кто человечину ясти начнет, тот обретет силу и скорость морфов.
— Вот как?
— Вот так. И что самое интересное, есть подозрение, что в этом какая-то доля правды есть.
— В смысле? — спросил совершенно обалдевший Первый.
— В смысле того, что пленные — два мужичка не пойми каких, не служили и не спортсмены, и девка-наркоманка. А скрутить их и у моих бойцов проблема. И морды какие-то стали… не такие. Вроде и людские, но черт его знает, дальше уже мистика начинается.
— Так… тем более интересно, — задумался Бурко, — Думаю, что на опыты их уже нельзя. Точнее — можно, но на другие, я с Домбровским переговорю. А еще есть кто, кого не жалко?
— Да сидят несколько разных, но их на шахту планировали. Там рабочие руки нужны.
— Подождет шахта, давайте четверых научникам, для опытов.
— Как скажете, — пожал плечами Пасечник.
Еще поговорили о делах других, после чего Бурко отправился к себе. Диск, что ему записали научники, смотрел уже на следующий день, перед сном, да и то не весь. Сразу все не получалось, очень уж все мерзко выглядело, до тошноты и мурашек по телу. И последний ролик Бурко посмотрел уже вчерашним вечером, попутно разбираясь в бумагах у себя в кабинете.
И последний ролик Бурко посмотрел уже вчерашним вечером, попутно разбираясь в бумагах у себя в кабинете. Название файла отличалось от остальных, чем привлекло внимание, и когда он его включил, смотрел немножко внимательней, все остальное до этого он уже так, краем глаза цеплял.
Затем привлекла внимание сама картинка. Планы всех предыдущих съемок были стандартны — одна или две камеры, направленные на клетки за бронестеклом, и ничего другого, а в клетках кто-то кого-то ест, или сидит, уже нажравшись. А тут появилась какая-то комната, и камера была поплоше, предназначенная для обычного наблюдения. Комната, в которой на столах стояло несколько компьютеров, полумрак, скрывавший лица двух человек, лишь над парой столов светились лампы.