— Прекратить огонь, перезарядить. — скомандовал я. — Васька, приготовить гранаты.
Все быстро сменили магазины, снова начали обстреливать вагоны, но уже без оголтения, а лишь для того, чтобы уцелевшие головы не поднимали. Затем я оставил пулемет на месте и мы с Василием снова подбежали к бытовкам, но уже с другой стороны, и забросили по две РГД-5 в каждый, теперь через выбитые окна. Снова несколько раз грохнуло, затем стало тихо. Мы отошли на блок, и я крикнул.
— Есть кто живой? Тогда выходи и мордой на асфальт, руки на затылок. Или снова открываем огонь, в живых никого не оставим! И быстро!
В одном вагончике послышалась возня, оттуда на четвереньках выполз чей-то силуэт. Из второго вагончика тоже показался один. Они отползли от дверей и легли лицом на дорогу, сцепив пальцы на затылках.
— Все? — снова крикнул я. — Проверять не пойдем, просто гранатам закидаем!
— Начальник, там еще раненый есть, а больше никого. — крикнул один из лежащих на асфальте.
Действительно, в левом вагончике кто-то громко стонал, при этом булькая горлом. Во втором было тихо и в скупом лунном свете было видно, как из двери частыми каплями начала вытекать струйка крови. Видать, внутри настоящая мясорубка, как там кто-то уцелел, совсем непонятно.
— Леха, Большой, давайте еще по гранате и контроль.
Два темных силуэта снова быстро пересекли пространство между блоком и бытовками, я увидел, как они одновременно взмахнули руками, в вагончиках грохнуло опять, а силуэты в лохматом камуфляже быстро вошли в двери. Треснуло несколько одиночных выстрелов, «контроль». Без контроля по любому нельзя, и по военной науке, и потому, что сейчас те, кто пулю не в череп словил, начнут подниматься и пытаться кого-нибудь съесть. Затем в наушнике раздался доклад:
— Чисто.
— Чисто.
— Сергеич, Маша, наблюдать за дорогой, занять позиции. — раскомандовался я. — Большой, вызывай колонну. Васька, осмотреть бытовки на предмет трофеев и прочего, и бери пулемет. Леха ко мне.
Мы с Лехой подбежали к двум лежащим на дороге злодеям, быстро связали им руки за спиной. Затем, ухватив обоих за шиворот, оттащили к стене блока.
— Сесть. — скомандовал я, и пнул одного из них по щиколотке краем каблука — если умеючи, то очень больно может получиться.
Повторять не пришлось, бандиты сели как сказано. Я посветил на них фонариком.
— Оп-па, кто теперь с нами… Ты ведь тут главный, верно?
Передо мной сидел тот самый худой и жилистый, который распоряжался на блоке. Ответа я не услышал, и тогда я выхватил нож и сильно ткнул им бандита в икру, придавив его ногу коленом, а Леха одновременно ударил его ногой в ребра. Тот аж захрипел от боли, второй же попытался отодвинуться в сторону.
— Ты главный, я за тобой два дня наблюдал из кустов, и тебя Мага вложил, — заорал я на него. — Говори лучше, а то начну на ремни распускать.
Какой бы он не был крепкий, но расколется он быстро. Тем более, что он сдался, отбиваться не пытался. Вывод — жить хочет, а все остальное — понты. Да и как иначе, когда ты спишь спокойно «на вершине мира», а просыпаешься от того, что всех вокруг убивают, а тебя, еще не проснувшегося толком волокут куда-то раскрашенные зеленым морды и начинают сразу резать ножами, то обычно такого достаточно, чтобы человек сломался.
— Он здесь главный, так? — спросил я второго.
— Он здесь главный, так? — спросил я второго.
Тот энергично закивал головой, тощий же сплюнул, за что немедленно схлопотал коленом в нос от Лехи. Нос хрустнул, затылок со стуком врезался в бетон, на камуфляжную куртку потекла кровь.
— Сидеть. Не к тебе вопрос. — сказал я, затем снова повернулся ко второму. — А ты кто такой?
— Один из пацанов, все.
По морде похоже, что из пацанов, молодой, рожа румяная, испуганная до невозможности.
— Как зовут?
— Фока.
— На хрен мне твоя погремуха, имя какое?
— Паша.
— Хорошо, Паша. Ты, Паша, жить хочешь? — спросил я очень проникновенным голосом, глядя румяному в глаза. — Только честно-честно скажи, хорошо перед этим подумав.
— Хочу! — ответил тот и для убедительности так энергично закивал, что я услышал, как у него в шее что-то треснуло.
— А командира твоего как зовут? Имя скажи, и погоняло.
Это я и так знал, но спросил для завязки разговора.
— Толя, — скосил он глаза на соседа. — Гвоздем погнали.
— Хорошо. — я отвернулся от румяного и повернулся к тощему. — Теперь вопрос Толе: общаться будем, или будем проверять, насколько плохим способом мы тебя сумеем убить?
К нам уже подошел Сергеич, который как бы между делом взял Гвоздя за шиворот. Тот молчал, и я сказал: «Мордой в дорогу его!», делая движение ножом так, чтобы он заметил. Сергеич легко повалил тощего уголовника на асфальт, Леха придавил ноги, а я потянул связанные за спиной руки вверх так, что затрещали плечевые суставы, давая почувствовать ладонью холод острого лезвия, а затем начал активно отгибать пальцы трепыхающегося подо мной злодея.
Это прием психологический, но действенный. Когда человек точно не знает, что с ним будут делать, но он видел нож, он чувствует, как я пытаюсь добраться до его пальцев, пытаясь их разжать непонятно зачем, а воображения в такой момент разыгрывается, то он пугается даже намного больше, даже если бы его начали пытать на самом деле.