Кто-то слегка тронул меня сзади за рукав, я обернулся. Рослый мужик в военном камке показывал рукой куда-то в сторону:
— Туда давай?
— Что? — не понял я, оборачиваясь, куда сказано, и в ту же секунду полетел мордой в землю, почувствовав, как мощной и быстрой подсечкой из-под меня выбили ноги, а руки ловко заворачивают за спину.
Ударился я с маху всех грудью, умудрившись, по крайней мере, не сильно разбить морду, но дыхание сбилось и вкус крови во рту появился. Чьи-то подошвы наступили мне на ноги, тяжелое колено в наколеннике уперлось в поясницу так, что я матерно застонал. А затем началась суета, дикий крик, ор, угрозы всех завалить, если рыпнемся, с меня сдирали автомат, путаясь в трехточечном ремне, из кобуры выдернули «грача», кто-то старательно крутил мне руки, сквозь этот шум проскочил возглас Зудина: «Не дергаемся! Сдаемся!» — явно адресованный нам.
С треском затянулись врезавшиеся в кожу наручники на запястьях, заставив выматериться повторно, чей-то голос говорил в рацию: «Взяли! Всех взяли, можно забирать!» и я понял, что взяли нас по-настоящему, без вариантов и возможности дернуться.
— Встали, встали, не разлеживаемся! — крикнул кто-то.
Меня, подхватив подмышки, рывком поставили на ноги, и только сейчас я понял, кому мы попались — на рукаве мужика, стоящего передо мной, была похожая на секиру буква «Ф» в круге.
Меня, подхватив подмышки, рывком поставили на ноги, и только сейчас я понял, кому мы попались — на рукаве мужика, стоящего передо мной, была похожая на секиру буква «Ф» в круге. «Фармкор».
— Как же вы мне надоели, а… — сказал я этому самому мужику. — Кто бы только знал.
Тот никакого внимания на мои слова не обратил, лишь скомандовал своим:
— Выводи.
Валера Воропаев.
31 мая, суббота, день.
Ждать Рубцова пришлось больше суток. Связались с ним быстро, тот Валеру тоже вспомнил сразу и чваниться не стал, вышел на прямую связь, пообещал увидеться, но вырваться сразу не мог. Валера даже предложил встретиться где-нибудь в Заволжске, но Рубцов отказался:
— Мне все равно на плотину надо по плану, я на катере. Там увидимся. Просто дел невпроворот, сам понимаешь.
— Ладно, как скажешь, все равно загораем.
— Давай, удачи, увидимся.
Скучать особо не пришлось, Никитин, сменившийся с дежурства, пригласил на уже банальные шашлыки с водкой. Но учитывая, что круг доступных развлечений в последние месяцы вообще сузился до невозможности, Валера принял приглашение с радостью.
Расположились в рощице, выросшей по вершине дамбы, неподалеку от батареи гаубиц, с видом на воду, на легком свежем ветерке, возле, как называл гостеприимный хозяин, «жилого городка», представлявшего скопление строительных бытовок, в которых и жило местное руководство. Прямо перед крылечком бытовки Никитина, которую он делил со своим сменщиком, ушедшим на вахту, был сколочен добротный стол и две скамейки возле него. А вот мангал выглядел старым — серьезное сооружение из толстого железа, заметно поржавевшего.
— Притырили где-то мангальчик? — поинтересовался он.
— Ладно, притырил! — возмутился Никитин, раскладывавший шампуры над горячими углями. — Свой собственный, с дачи. У меня до дачи отсюда три километра, но за Городец, сейчас и не сунешься. А как начали здесь окапываться, так я не поленился, сгонял за нужной вещью.
— Уважаю! — вполне серьезно восхитился Валера. — А машина тоже твоя?
За бытовкой стоял серебристый немолодой «Гранд Чероки» с тонированными стеклами.
— А как же. — подтвердил Никитин. — На нем от мертвяков и смылся с семейством. Соседа даже задавил, тот, понимаешь, в зомби перекинулся.
— Семейство живо? — обрадовался Валера.
Вопрос о семьях стал в последнее время невежливым, люди остерегались его задавать. Слишком велик риск был ткнуть человеку в открытую рану, спросить о больном.
— Живо. Я, когда началось, дома был, тоже с дежурства сменился. Ну и во втором повезло, что охотник, два ружья дома и патроны были, пришлось из квартиры до машины со стрельбой прорываться. Но прорвался.
— Повезло. — кивнул Валера.
О своих личных делах он распространяться не стал. Не из душевной боли, а просто потому, что почти забыл о том факте, что была у него жена и был у жены папа, приходившийся ему тестем. Редкий козел, хоть и полезный.
— А вообще в Нижнем много народу погибло?
— Очень. — кивнул Никитин. — Оно ведь как началось… сначала все надеялись, что власть все под контроль возьмет, и дома сидели. Телевизор-то о чем вещал? «Сохраняйте спокойствие, скоро мы наведем порядок». А власть не сумела ничего взять и ни хрена не навела. А когда народ это понял, то спасаться для большинства уже поздно было. На улицах и в подъездах мертвяки, как хочешь, так и прорывайся. Тут умные люди прикидывали — хорошо если один из десяти вырвался.
Тут умные люди прикидывали — хорошо если один из десяти вырвался. А в Москве как?
— Думаю, что не лучше. Или даже хуже.
— Это понятно. — вздохнул собеседник. — Это вон в деревнях некоторых до сих пор ни одного мертвяка не видели, а большим городам хана.
— А малым?
— Ну, сам видишь. — Никитин показал рукой в сторону Городца. — Оттуда не меньше половины людей через реку перейти сумели, а Заволжск так и вовсе отбили. Были мертвяки, разумеется, и люди погибли, но не так много. Скорее один из десяти погиб, а остальные уцелели. Ну, помянем давай.