Итак, разглядывая что-то или просто ведя взгля-дом вдоль стены ближайшего дома, я случайно обра-тил внимание на широкое стекло-витрину перепол-ненного «Старбакса». За столиками молодые люди читали газеты или щелкали по клавиатурам своих лэптопов. Первое, что привлекло мое внимание, это лицо сидевшей за одним из столиков у окна моло-дой женщины, буквально лучившееся сочетанием не-земной красоты и неподдельной, истинной доброты.
«В жизни своей, — вдруг зазвучал в моей голове голос, — ты больше никогда не увидишь ничего пре-краснее».
От пальцев до плеч по рукам моим будто побе-жали колючие электрические импульсы. Мальчик — молодой мужчина — тянулся через стол и что-то го-ворил этой женщине. Я обратил внимание, что на юноше были две торчащие одна из-под другой фут-болки, как на Марке, прежде чем понял, что передо мной Марк. Он повернул лицо к окну, ко мне, и в эти полсекунды меня осенило: Марк как будто по-взрослел и… Марк безмерно счастлив.
Это была награда Не единственная, но первая. Марк и его «Люси Кливленд», чье настоящее имя я знал, покинули свое где-то там на достаточно долгий срок, чтобы показаться мне во всей полноте сво-их новых жизней. Выходит, где-то там — это со-всем рядом.
Загорелся зеленый. Сзади раздраженно загудели клаксоны, и я буквально заставил себя медленно тро-нуться. Широкая дуга Проспект-авеню, а затем Истен-Шор-драйв приведет нас к дому. Я почувство-вал, что во мне поселилась частица той искрящейся радости, и она останется со мной навеки. От нее ве-яло вечностью. То, что я увидел — торжество незем-ной красоты, — огнем горело в моей памяти. Увиден-ное мной там и тогда, на Джефферсон-стрит около половины пятого пополудни, и сейчас пылает во мне, в то время как я сижу в просторной экстравагант-ной гостиной Тома Пасмора и жду новостей от сер-жанта Полхауса или одного из его подчиненных.
«Дай бог счастья Марку Андерхиллу, — звучало в унисон в моей душе, в моем сердце и рассудке. — Дай бог счастья и Люси Кливленд. Хотя сейчас у них на двоих счастья столько, что впору поделиться со мной».
Была еще одна награда, и мне пришлось хранить ее в секрете до того дня, когда Филип позвонил мне, чтобы обвинить в укрывательстве своего сына в мо-ем номере. Я мог бы сказать: «Вообще-то через два дня после своего исчезновения Марк прислал мне е-мэйл», — но кое-что в том послании заставило ме-ня придержать язык, по крайней мере до приезда в Миллхэйвен. Строчки «Тема» и «От» вызвали бы во-просы, на которые я не смог бы ответить, к тому же они могли бы заставить Филипа и следствие поста-вить под сомнение их подлинность. Кое-что другое в послании Марка, на что мог обратить внимание только я, придало направление моим поискам.
Кое-что другое в послании Марка, на что мог обратить внимание только я, придало направление моим поискам. Фи-лип и сержант Полхаус точно отбросили бы это как фальшивку, а я решил приберечь все для себя. Одна-ко, получив ту невероятную награду, я был не в си-лах устоять — я должен был поделиться тем, что знал. И показал «посмертное» письмо Марка Тому.
Он приготовил нам напитки. Мы развалились на диванах в уголке большой, сложной архитектуры комнаты, где располагалась аудиоаппаратура. Том откинулся головой на спинку, как Генри Хиггинс, закрыв глаза и слушая музыку с компакт-диска, ко-торый поставил сам. Фортепьянные сонаты Моцар-та — то ли Мицуко Усида, то ли Альфред Брендел: я не обращал внимания ни на музыку, ни на то, что о ней говорил мне Том. В тот момент Моцарта мог бы играть и Литтл Ричард — я едва ли что-то слышал. Свист и трепет ангельских крыльев в моих ушах на-полняли мой слух и заглушали все звуки.
— Боюсь, ты решишь, что я сошел с ума, — ска-зал я.
Том открыл глаза
— Когда мы остановились у Соборной площади, в окне «Старбакса» я видел Марка Он был с Люси Кливленд.
— В смысле, с Лили Калиндар? — уточнил Том.
— Неважно, как она себя называет, — сказал я. — Жаль, ты не видел ее.
— Так же прекрасна, как Марк рассказывал сво-ему другу?
— Ты даже представить себе не можешь.
— Если б ты сказал мне, я б тоже на них взгля-нул.
— В тот момент я просто онемел. А потом ис-пытал радость и облегчение.
— Ты уверен, что это был Марк?
— Том, я не мог ошибиться.
— Как он выглядел?
— Немного старше. Взрослее. И очень-очень счастливый.
— Как я понимаю, это явление не было случай-ностью.
— Он хотел, чтоб я увидел их. Он хотел, чтоб я знал: у него все хорошо.
И тогда Том произнес нечто странное:
— Возможно, ты чувствуешь, что у Марка все хо-рошо потому, что «убийцу из парка Шермана» се-годня вечером арестуют. — Когда до него дошло, что я не понял, Том добавил: — Ведь он может сообщить нам, где спрятаны тела
— Прости, что-то я тебя не пойму.
— Места их последнего упокоения и тому подоб-ное. Пристойные похороны. Родственники больше не терзаются догадками. Все могут предаться скорби.
— Мне не надо предаваться скорби по Марку, — упорствовал я. — Я снова увижусь с ним, там, здесь — где угодно он может показаться мне. При этом с ним рядом всегда будет Люси Кливленд.
— Могу предположить, что так оно и есть, — ска-зал Том. — И ты сможешь видеть его где угодно.