Пропавший мальчик, пропавшая девочка

В районе парка Шермана, бывшем Пигтауне, горничные меняют постельное белье в солидном отеле «Сент-Элвин». По дорожкам Миллхэйвенского загородного клуба рулят игроки в гольф и радуются при этом так, как могут радоваться только игроки в гольф. Бесшабашные дети носятся вокруг просторных общественных плавательных бассейнов в парках Хойт и Пуласки, где при температуре воздуха плюс шестьдесят восемь[16] вода пока еще слишком холодна для большинства купальщиков, независимо от того, насколько они молоды. Как-то раз июньским утром папочка привел нас в парк Хойт, и вода в бассейне была такой холодной, что губы у Филипа буквально посинели.

Единственным, кто еще спал на Сьюпериор-стрит, был Джеки Монэген: мучительное, со стонами, пробуждение предстояло ему лишь через пару часов. Марго Монэген ставит в духовку булочки с корицей. В доме номер 3324 Филип Андерхилл сидит на потертом и продавленном диване и будто бы делит свое внимание между развернутой на коленях газетой и орущим из телевизора напыщенно-важным евангелистом, одновременно размышляет о личности «убийцы из парка Шермана» и о том, сколько еще детей исчезнут, прежде чем его схватят.

По соседству с домом погруженного в раздумья Филипа хрупкое спокойствие наполняет жилища Тафтов и Шиллингтонов. Тэд Шиллингтон вышел на задний двор и курит, лишь отчасти отдавая себе отчет, что в этот момент из окна кухни на него глядит жена. В точно такой же кухне через два дома к югу Линда Тафт убирает со стола после завтрака и сама себя шокирует, обнаружив в душе надежду, что мистера Хэнка Тафта внезапно хватит удар до того, как он зайдет на кухню и спросит, что сегодня на ланч.

В своем меланхолически-рассеянном состоянии Тэд Шиллингтон не замечает огненной шевелюры и размашистой походки Джимбо Монэгена, молча скользнувшего в поле его зрения. Когда Джимбо проходит между отвратительной восьмифутовой стеной и поваленным забором Андерхиллов, Тэд тоже не замечает. Так; же как не замечает фигуры Марка Андерхилла, бесшумно перешагивающего забор, чтобы присоединиться к другу. Мальчики быстро двигаются по переулку на юг к Таунсенд-стрит, не замеченные Тэдом Шиллингтоном, который почувствовал, что кто-то наблюдает за ним с усердием — если судить по ощущениям его загривка, — порожденным враждебностью. Не подозревая о пошлости и избитости своей мечты, он представляет, как было бы чудесно, если б его женушка Лаура Шиллингтон и муж Линды Хэнк Тафт открыли вдруг в себе тайное чувство настолько сильное, что оба упорхнули бы с Сьюпериор-стрит, держась за ручки. Может же такое случиться, почему бы нет? Почему удобное для всех решение не подлежит обсуждению? Почему оно автоматически отвергается?

Не говоря ни слова, ребята дошли до конца переулка и повернули на Мичиган-стрит. Полная решимости предельная сосредоточенность Марка вынуждает Джимбо видеть вокруг новые, более интенсивные и контрастные цвета: булыжники мостовой под ногами как-то по-особому ярко отливают зеленовато-серым, и это вызывает странное чувство грядущей потери — словно так было, но больше никогда уже не будет. В залитом солнцем конце переулка темным золотом искрится пыль. Джимбо никогда не видел такой красивой пыли: желто-белые солнечные лучи подсвечивают плавающие в воздухе частички — и незнакомое чувство сдавливает горло.

Они сворачивают за угол на ослепительную Мичиган-стрит. Приближающийся полдень будто поставил здесь плотную блистающую завесу, и сейчас они крадутся сквозь нее, как шпионы, как воры. Джимбо вдруг сознает, что в отличие от Марка он довольно сильно напуган, и вполовину сбавляет шаг. Марк бросает на него короткий взгляд: «Не трусь, дружище, ничего с тобой не случится».

— Да иду, иду, — бормочет Джимбо.

Вдоль по улице на всем ее протяжении не видно ни души, пустуют даже дворики и веранды, хотя Джимбо уверен, что как минимум половина соседей сейчас наблюдает за ними из окон. Напротив второго дома по пути на запад три огромных подсолнуха словно провожают их взглядами огромных черных глаз в обрамлении желтых ресниц. Обжигающие солнечные лучи нарисовали яркий ореол вокруг каждого подсолнуха; да и все остальное сегодня, замечает Джимбо, будто очерчено изумительными наэлектризованными контурами.

Спящий на крылечке старина Скип — сейчас самое тихое существо на Мичиган-стрит, думает Джимбо.

Марк идет по тротуару быстро, но без спешки, и Джимбо не отстает. Асфальт тротуара, кажется, поднимается вверх и вниз в такт их шагам, дом номер 3323 вдыхает и выдыхает, с каждым вдохом расползается ввысь и вширь.

Когда локоть Марка врезается ему под ребра, Джимбо спохватывается, что замечтался.

— Так, сейчас переходим лужайку, но не бегом Понял?

Не дожидаясь ответа, Марк поворачивается и неторопливо идет по траве. Его ноги отмеряют легкие ритмичные шаги, в такт шагам покачивается тело. С непринужденной грацией Марк заходит за дом и исчезает из виду прежде, чем случайный наблюдатель успел заметить, что он сошел с тротуара Рядом с ним Джимбо чувствует, что двигается как мул, как верблюд, как неуклюжее животное, неспособное прибавить скорость, не перераспределив вес собственного тела.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94