— Имя?
— Лили! Лили!
— Кто такая Лили?
Хилльярд пожал плечами:
— Как раз в этот момент подоспели машины, целая орава пожарных вбежала в дом, они подклю-чили брандспойты и через пару минут уже тащили Калиндара наружу, поздравляли и благодарили за спа-сение четырех жизней.
Мне показалось, что он совершенно дезориентирован, не понимает, как же это, почему все эти люди так добры с ним. Он убрался восвояси сразу же, как только смог. Но люди из «Лед-жера» и телевизионщики уцепились за эту историю и раскручивали ее, насколько Калиндар им позво-лял. Получилась эдакая сказка о расовой гармонии со счастливым концом Дело-то было только несколь-ко месяцев спустя после крупных беспорядков в Чикаго и Милуоки, помните — в шестьдесят вось-мом? Да, и в Детройте. Черные сжигали тогда свои частные предприятия, фермы. Это была страшная трагедия. Вы наверняка помните.
— В шестьдесят восьмом году меня не было в Штатах, — сказал Тим — Но было бы неправильным утверждать, что мне посчастливилось избежать на-силия.
— Вот те на! — Глаза Омара Хилльярда округли-лись. — В шестьдесят восьмом я в стольких маршах протеста участвовал. Против расизма и против вой-ны…
— Мистер Хилльярд, мы оба с вами страдали от того, что творилось во Вьетнаме.
— Хорошо, — махнул рукой Хилльярд. Тим же не видел ничего хорошего. Омар Хилльярд все еще при-держивался благородных принципов. Будь у него ме-дали, он вернул бы их правительству в шестьдесят восьмом или шестьдесят девятом А на маршах про-теста держал бы над собой плакат «Ветераны про-тив войны». Это было сильнее его. Омара до сих пор бесили люди вроде Тима Андерхилла. Будь его воля, собрать бы их всех в одну большую армию и отпра-вить строевым шагом прямо в болото. Такие, как Ан-дерхилл, наносят удар его гражданской гордости, и Хилльярд не находил им оправдания.
— Если б меня не призвали, я наверняка шагал бы бок о бок с вами.
— Хорошо, хорошо, — повторил Хилльярд, под-разумевая, что тема для обсуждения закрыта. — Так вот, я говорил о Джозефе Калиндаре и прессе. Когда он отказался сотрудничать с газетчиками, они назы-вали его скромным героем, избегающим огласки. За-мечательный сюжет для доброй сказочки, да? Но ко-гда репортеры стали расспрашивать здесь и там о новоиспеченном герое, сюжет мгновенно рассыпал-ся. Самый необщительный в мире человек вовсе не собирался приглашать к себе в дом репортеров и фо-тографов. Он воздвиг эту жуткую стену, и мы все ре-шили, что стена понадобилась ему для того, чтобы с тылу отгородиться от сующей всюду нос прессы. С фасада-то он всегда мог заметить их появление и дать отпор.
— Не мог же он быть на сто процентов асоци-альным, — заметил Тим.
— На лице мистера Хилльярда появилось выраже-ние решительного упрямства. Он напомнил Тиму фо-тографию Сомерсета Моэма в старости.
— Джимбо Монэген видел снимки, на которых вы и еще какие-то люди в закусочной на берегу озера. Он сказал, что это фотографии какой-то вечеринки.
Лицо Хилльярда расслабилось:
— Бог ты мой, да где ж мальчишка откопал их?
— Джимбо с Марком нашли снимки в доме.
— Фотографии сделаны на вечеринке, где мы со-брались с соседями, только это было на озере Рэн-дом, недалеко от Милуоки. У кого-то был там, возле закусочной, домик с причалом и пляжем. Это, на-верное, один из немногих дней, когда жена Калинда-ра чувствовала себя счастливой. А у Джозефа имелась причина поддерживать ее прекрасное настроение, но все равно Калиндар есть Калиндар. Он изо всех сил старался веселиться, но это был спектакль. Чув-ствовалось, что ему до тошноты противно с нами. И чувство то было, кстати, взаимным. Он обладал уди-вительной способностью убивать вокруг себя радость. Как ни странно, мне было жаль его. Калиндар под-ходил к людям, пытался присоединиться к беседе — а в его случае это значит, что он просто стоял ря-дом, — и тут же один за другим собеседники исчеза-ли, пока он не оставался в одиночестве.
— Вы сказали, у него была причина поддержи-вать прекрасное настроение жены — что вы имели в виду?
— У Миры Калиндар был огромный живот.
— Вы сказали, у него была причина поддержи-вать прекрасное настроение жены — что вы имели в виду?
— У Миры Калиндар был огромный живот. Она была на седьмом или восьмом месяце.
— Вынашивала сына, этого маленького дьявола?
— Не совсем так, — покачал головой Хилльярд, недобро улыбнувшись. — Вечеринка на озере проис-ходила в шестьдесят пятом году. Тогда Билли Калиндару было четыре года.
— Не понял…
Омар Хилльярд продолжал улыбаться ему:
— Через месяц после вечеринки на озере Рэндом Калиндар заявил, что у его жены случился выкидыш. Мол, звонками с соболезнованиями и прочим не бес-покоить, спасибо, извините. Выводы можете сделать сами.
ГЛАВА 22
ИЗ ДНЕВНИКА ТИМОТИ АНДЕРХИЛЛА
27 июня 2003 года
Вот он каков, Омар Хилльярд: я его так раздражал, а он все-таки подарил мне разгадку, клю-чик к последней, самой потайной двери. Я вспом-нил, как Филип рассказывал мне, что однажды Мира Калиндар появилась в их доме на Кэрролтон-Гарденс и умоляла Нэнси что-то сделать для нее. Не говори-ла ли она тогда: «Помогите мне спасти жизнь доче-ри, заберите ее себе»?