Толпа ахнула. В центре зала появился золоченый шест, вокруг которого Кэтран тут же начала извиваться. Судя по ее круглым глазам, для нее самой это было неожиданностью, но она продолжала шоу. Да продолжала так эротично, что из уст представителей сильного пола невольно начали вырываться томные стоны, а принц, сидевший на почетном месте в кресле рядом с троном отца, принялся пускать слюну. Вальдемара XVII тоже разобрало.
— А может, она нам еще и споет? — азартно крикнул король.
«Ну да, — мелькнула в голове стажера ехидная мысль, — обязательно. Только что-то типа «Помоги мне» тут не хватает».
Музыка тут же сменилась, оркестр грянул неизвестную для этих мест мелодию, и королева бала хорошо поставленным голосом роковой женщины запела.
Слова любви вы говорили мне
В городе каменном,
А фонари с глазами желтыми
Нас вели сквозь туман…
Она пела так страстно, что представители сильного пола с горящими глазами начали сжимать вокруг нее кольцо, забыв про все приличия. Их не останавливали даже тычки представительниц прекрасного пола, с которыми они пришли на бал, возмущенных этим безобразием.
— Стража! Стража! — заволновался король. — Оцепление! Лицом к гостям, спиной к Прекрасной Незнакомке! Не подпускать к ней этих похабников!
Стражники соорудили вокруг Кэтран живое кольцо, хотя им и самим было невтерпеж.
Вы называли меня умницей,
Милою девочкой,
Но не смогли понять, что шутите
Вы с вулканом страстей…
Заканчивая куплет, Кэтран умудрилась сделать такой жест, что добила всех окончательно. Это было нечто среднее между пассажем Майкла Джексона и Элвиса Пресли.
— Голову, голову уберите! Мне не видно! — распалившись, заорал наследный принц Шульц IV, пытаясь сорваться с кресла, но папаша схватил его за шкирку и вернул на место.
Помоги мне, помоги мне,
В желтоглазую ночь позови.
Видишь, гибнет, ах, сердце гибнет
В огнедышащей лаве любви.
Глухой удар за спиной Дениса заставил юношу рывком развернуться. На полу лежал Алекс и глядел бессмысленными глазами в потолок. Его нервная система не выдержала волн животной страсти, исходящих от «Золушки».
— О Господи! — Стажер поднял секретаря, прислонил к статуе и начал приводить его в чувство проверенным методом пощечин.
Что-то мешало. Денис заметил, что его друга от статуи будто отталкивает, а сверху на голову секретаря падают мелкие камешки.
Денис заметил, что его друга от статуи будто отталкивает, а сверху на голову секретаря падают мелкие камешки. Он поднял голову и увидел, что из раскрытого рта титана капает каменная слюна. Тут Алекса оттолкнуло от статуи еще раз, и на ногу стажера упал фиговый листочек. Листочек тяжелый, так как тоже был каменный.
— Да ё-моё! — запрыгал парень на одной ноге, пытаясь одновременно удержать секретаря. — Изнасилуют, вот закончит свою песню, и ее точно изнасилуют. Все скопом.
Тут он заметил на ярусе второго этажа зала куда-то очень сильно спешащую Ребекку фон Дендри.
— Алекс, гад! Держи оборону! — тряхнул он друга. — На тебе Кэтран.
Секретарь в ответ расплылся в улыбке, которой могла бы позавидовать Золушка, оставленная ими в замке барона фон Денди.
— Тьфу! Хотя бы не уходи отсюда никуда. Где я вас потом буду отлавливать?
Убедившись, что секретарь уже достаточно твердо стоит на ногах, Денис бросился к лестнице, ведущей на ярус второго этажа, и помчался за баронессой, прыгая через три ступеньки вверх. Его прыткому забегу никто не мешал, так как Кэтран отвлекала толпу очень добросовестно, а потому, взлетев на второй этаж, Дэн успел заметить, как подол бального платья Ребекки исчез за одной из многочисленных дверей яруса второго этажа. Юноша подкрался к ней. Дверь была приоткрыта. Оттуда до стажера донесся чей-то грубый голос:
— Заставляете себя ждать.
Денис осторожно сунул голову внутрь и понял, что это была не комната. Баронесса вела беседу с группой бородатых гномов около каменного постамента с вазой, в одном из длинных коридоров, которых было много в этом дворце. Гномы были маленькие, черные, на физиономии — ужас во плоти. Юноша сразу понял, что это цверги, осторожно скользнул внутрь и спрятался в нише стены за статуей женщины, задрапированной в римскую тогу. Судя по копью в ее руке, укрытием стажеру послужила Юнона-охотница. Остаться незамеченным ему помогла не только его природная ловкость, но и продолжавшая зажигать Кэтран, голос который доходил даже сюда.
Ямайским ромом пахнут сумерки
Синие, длинные,
А город каменный по-прежнему
Пьёт и ждёт новостей…
— Дамам положено опаздывать, — ответила на упрек гнома Ребекка. — Принесли?
— Принесли.
Самый толстый гном в блестящей кованой кольчуге до колен, который, судя по интонациям голоса, был со стороны цвергов тут за главного, кивнул, и его помощник, стоявший рядом, выступил вперед. В его руках было что-то накрытое покрывалом. Гном сдернул тряпицу. Под тонкой материей оказалась подушечка, а на ней стояли хрустальные туфельки. Точно такие же, какие наколдовала себе Кэтран. Разве что не алмазные, а именно хрустальные!
— Ну ни фига себе! — пробормотал Денис. — Туфельки плодятся как тараканы. Не многовато ли для одной сказки?
— А вы принесли? — строго спросил самый толстый гном.