Автобус притормозил.
— Кто Ключевку заказывал? — крикнул водитель.
— А? Что? — встрепенулся задремавший Денис.
— Ключевку ты, говорю, заказывал?
— Да-да, я! — Юноша подхватил свой рюкзак и поспешил к открывшейся двери. — Э! А где деревня? — опешил он, застыв на последней ступеньке.
— Ты что, в первый раз здесь? — хмыкнул водитель.
— Да.
— Предков решил навестить?
— Бабушку, — пробормотал Денис, оглядывая дубраву, плотной стеной стоявшую с двух сторон дороги.
— Вот по той тропочке пойдешь, — кивнул водитель на еле приметную тропинку, убегающую в глубь леса. — Тут недалече. Километр, полтора — не больше. Еще засветло дойдешь.
Юноша спрыгнул в придорожную траву и уже через закрывающуюся дверь услышал ядовитое замечание толстой бабульки, расположившейся со своими баулами на переднем сиденье автобуса:
— Нет, чтоб к себе в город бабку забрать, сам в гости норовит!
— И не говори, Кузьминична! — с готовностью откликнулась сидевшая напротив нее товарка. — Ты смотри, сам расфуфыренный, а рюкзачок тощий. Без подарков едет…
Дверь захлопнулась, взревел мотор, и автобус, скрипя и похрустывая, затрясся по раздолбанному асфальту, на прощанье обдав Дениса клубами удушливого дыма. Юноша досадливо посмотрел на свой шикарный костюм-тройку. Он действительно неважно сочетался с рюкзаком. Но уж очень хотелось предстать перед Кэтран в приличном виде, если, конечно, встреча состоится.
Водитель не обманул. Десять минут энергичного хода вывели юношу к деревеньке, стоявшей у истоков реки Серебрянки. Холодные ключи, подпитывающие ее, и дали название деревушке. Юноше хватило одного взгляда на нее, чтобы понять: возможно, когда-то деревенька, знала лучшие времена, но теперь это одна из вымирающих деревень, которых на Руси развелось превеликое множество. Три десятка неказистых домишек, из которых лишь три-четыре имели относительно жилой вид. Остальные дома стояли либо с выбитыми стеклами, либо с заколоченными крест-накрест ставнями. Покосившиеся заборы, упавшие плетни…
— Мрак и запустение, — удрученно вздохнул Денис, — до чего же довели Россию политиканы хреновы! Одно хорошо. С экологией здесь все в порядке. А уж воздух!
Воздух действительно был изумительный. Полуденная июльская жара уже спала, и со стороны речки тянуло вечерней прохладой и духмяным ароматом цветов, которыми были усеяны луга, примыкавшие к опушке леса.
— Ну и где тут у нас дом номер двадцать четыре?
Задача была сложная. Чтобы найти дом с этим номером, требовалась как минимум бригада реставраторов, так как краска на жестяных указателях, приколоченных к бревенчатым стенам домов, давным-давно облупилась. Юноша неспешным шагом двинулся вдоль узкой улочки, озираясь по сторонам.
— Эй, милок! Это к кому ж ты такой красивый?
Древний дедок был одет явно не по сезону.
Юноша неспешным шагом двинулся вдоль узкой улочки, озираясь по сторонам.
— Эй, милок! Это к кому ж ты такой красивый?
Древний дедок был одет явно не по сезону. На нем была серая телогрейка, серые валенки, серая шапка-ушанка… Наверное, поэтому Дэн его заметил не сразу. Дед практически слился с завалинкой, на которой сидел. Юноша присмотрелся внимательней и увидел, что из-под шапки вверх поднимались клубы дыма. Крутые ароматы деревенского табака шибанули в нос Дениса, заставив его невольно поморщиться. Дед смолил козью ножку — цигарку, сооруженную из обрывка газеты и ядреного самосада.
— Мне бы дом двадцать четыре найти. Не подскажешь, где это, отец? — вежливо спросил Денис.
— К бабке Ерошке, што ль? — удивился дедок.
— Ну… да, наверное…. — растерялся Денис.
— А хто ж ты ей будешь?
— Друг его внука.
— Вальки, што ль?
— Ну да!
— Брешешь, — уверенно заявил дедок.
— Почему? — не понял юноша.
— Потому што на погосте Ерошка. Померла Валькина бабка. Почитай, уж год как померла. Дом брошенный стоит. Поутру, правда, Валька наведался. Покрутился чуток и обратно в город укатил.
— Вот потому-то я и здесь, — обрадовался Денис, — он тут в доме бабушки одну очень важную для него вещь забыл. Ну и попросил меня наведаться, забрать. Я все равно по делам мимо проезжал, вот и…
— А-а-а… тады понятно. Слышь, милок, хошь совет дам?
— Давай, отец.
— Не ходил бы ты к бабке Ерошке.
— А что так?
— Дык ведьма она была. В ейный дом мы, и когда она жива была, не заходили. А как померла, так там и вовсе жуть началась. По ночам шебуршится кто-то.
— Я вообще-то не из пугливых. Ты уж будь другом, отец, в нужный дом пальцем ткни. Вот так туда надо попасть, — чиркнул Денис себя ребром ладони по горлу, — позарез надо! А на чертовщину всякую мне наплевать с высокой колокольни!
— Не из пужливых, значит? — пыхнул дымом старик.
— Не из пугливых.
— Тады ладно. Иди во-о-он туда, мил человек, — махнул он вдоль улочки рукой, — последний дом слева. Там Ерошка жила.
— Вы не волнуйтесь, я ничего лишнего оттуда не возьму, — заверил старика Денис.
— Было б чё брать, — захихикал старик, — печку ж ты с собой в город не поташшишь?
— Конечно, нет!
— Главное, смотри шоб тебя там не уташшили.
— Пусть только попробуют.
Денис поблагодарил старика и двинулся в сторону указанного дома. Он ничем не отличался от остальных домов Ключевки. Разве что ставни были не заколочены, хотя вид у хибары был давно уже нежилой. Парень поднялся на крыльцо, тронул рукой дверь. Она оказалась не заперта, и Денис спокойно вошел внутрь.