— Профессионалы никогда не переписывают, — скривился Дизраэли. — А что, если мне захочется написать что-нибудь элегантное и пространное — так сказать, на одном дыхании? Что-нибудь вроде… — Дизраэли взмахнул дымящей трубкой. — «Бывают борения разума, подобные титаническим судорогам самое Природы, когда все вокруг кажется анархией и первозданным хаосом, однако часто именно в эти моменты величайшего смятения возникает, словно в родовых схватках Вселенной, некий новый принцип упорядоченной организации, некий новый побудительный мотив, и этот новый принцип, этот мотив смиряет и приводит к гармоническому соответствию страсти и стихии, грозившие отчаянием и ниспровержением всех основ».
— Недурно, — похвалил Мэллори.
— Нравится? Из вашей новой главы. Но как я могу сосредоточиться на красноречии, если все время приходится что-то там крутить и нажимать, прямо как какой-нибудь там прачке?
— Ну, если вы ошибетесь, всегда можно перепечатать страницу.
— А говорили, что это устройство сэкономит бумагу.
— Вы можете нанять квалифицированного секретаря и диктовать.
— Но они-то говорили, что эта штука сэкономит мне еще и деньги! — Дизраэли сунул в рот янтарный мундштук своей пенковой трубки и яростно затянулся. — Да чего там попусту языком чесать, все равно не отвертишься. Издатели силой навяжут нам это нововведение. «Ивнинг Телеграф» уже теперь делает весь набор на машинах. Профсоюзы наборщиков на дыбы, в правительстве целый скандал… Ладно, хватит болтать о наших литературных проблемах. За работу, а? Боюсь, нам придется поспешить. Мне бы хотелось набросать сегодня по меньшей мере две главы.
— Что так?
— Я уезжаю на континент с компанией друзей, — объявил Дизраэли. — Наверное, в Швейцарию. Какой-нибудь небольшой кантон высоко в Альпах, где несколько веселых писак смогут глотнуть свежего воздуха.
— Здесь совсем паршиво, — согласился Мэллори. — Очень зловещая погода.
— В салонах только об этом и говорят. — Дизраэли сел за стол и принялся охотиться по ящикам за своими набросками. — Летний Лондон всегда смердит, но в этом году у нас Великий Смрад. Весь бомонд разъехался, а кто не уехал — уедет со дня на день. Сомневаюсь, чтобы в Лондоне остался хоть один светский человек. Говорят, даже парламент сбежит выше по реке, в Хэмптон-Корт, а Дом правосудия — в Оксфорд!
— Неужели правда?
— Да, совершенно точно. Будут приняты крайние меры. Все, конечно же, планируется втихую, чтобы предотвратить панику. — Дизраэли повернулся вместе с креслом и подмигнул. — Но меры грядут, это уж будьте уверены.
— Какие меры, Диззи?
— Рационирование воды, закрытие дымовых труб, отключение газовых фонарей и все в таком роде, — весело сообщил Дизраэли. — Что бы там ни говорили о новой аристократии, институт меритолордов[73] дал нам хотя бы уверенность, что руководство страны не состоит из идиотов.
Он разложил по столу заметки.
Он разложил по столу заметки.
— У правительства готовы в высшей степени научные планы на случай любой чрезвычайной ситуации. Вторжения, пожары, засухи, эпидемии… — Он лизнул большой палец и зашуршал заметками. — Некоторые люди просто обожают мыслить о немыслимом.
Все это не укладывалось в голове.
— А что конкретно содержится в этих чрезвычайных планах? — с недоверием спросил Мэллори.
— Много всякого. Планы эвакуации, наверное.
— Не хотите же вы сказать, что правительство думает эвакуировать Лондон?
— Понюхай вы Темзу возле здания Парламента, — косо усмехнулся Дизраэли, — вы бы не удивлялись, что наши солоны решили сделать ноги.
— Настолько плохо, да?
— Темза превратилась в зловонную, ядовитую, кишащую всеми болезнями сточную канаву, — провозгласил Дизраэли. — Ее воды до предела насыщены сбросами пивоварен и литейных мастерских, газовых и химических заводов! Устои Вестминстерского моста облеплены жуткими лохмами гнили, каждый проходящий по Темзе пироскаф взбивает из этой отвратительной жижи такое зловоние, что команда едва не падает в обморок!
— Передовицу писали? — улыбнулся Мэллори.
— Для «Морнинг Клэрион», — пожал плечами Дизраэли. — В этом жанре непременно приходится чуть-чуть сгущать краски. Но погодка сейчас абсолютно дикая, тут уж не поспоришь. Несколько дней хорошего дождя, чтобы промыть Темзу и взломать этот гнетущий облачный купол, и все будет в порядке. Ну а еще пара недель такой кошмарной погоды, и тем, кто постарше или слаб легкими, сильно не поздоровится.
— Вы, правда, так думаете?
— Говорят, в Лаймхаузе снова свирепствует холера, — зловеще прошептал Дизраэли.
По спине Мэллори пробежал холодок.
— Кто говорит?
— Госпожа Сплетня. Но кто сейчас ей не поверит? В такое мерзкое лето весьма вероятно, что испарения и миазмы разнесут смертельную заразу. — Дизраэли выколотил трубку и начал снова набивать ее черным турецким табаком. — Я очень люблю этот город, Мэллори, но бывают времена, когда благоразумие должно брать верх над привязанностью. Я знаю, у вас семья в Сассексе. На вашем месте, я бы уехал туда не теряя ни минуты.
— Но мне предстоит выступить с докладом, через два дня. О бронтозаврусе. С кинотропным сопровождением!
— Отмените выступление, — посоветовал Дизраэли, возясь с многоразовой спичкой. — Или отложите.