— Разрешите мне представиться, мадам? Меня зовут Эдвард Мэллори. Член Королевского общества, палеонтолог.
— Королевское общество, — рассеянно повторила женщина, голова ее покачивалась, как бутон на стебле. Затем она пробормотала что-то еще.
— Прошу прощения?
— Королевское общество! Мы обескровили все тайны мироздания…
Мэллори слегка ошалел.
— Фундаментальные соотношения науки о гармонии, — голос очень культурный, очень спокойный и безмерно усталый, — допускают механическое отображение, что дает возможность создавать нетривиальные научные музыкальные произведения любой степени сложности и продолжительности.
— Конечно, конечно, — попытался успокоить ее Мэллори.
— Я полагаю, джентльмены, — прошептала женщина, — что результаты моих изысканий вас не разочаруют. Мои стройные, послушные войска смогут — на свой манер — достойно служить правителям земли. Но из какого же материала должны состоять мои армии? Огромные множества чисел.
Она лихорадочно схватила Мэллори за руку.
— Мы неудержимо двинемся под звуки музыки. — В ее голосе звучала странная горячечная убежденность. — Тайна сия велика есть. Разумеется, мои войска будут состоять из множества чисел, иначе невозможно. Но что же это должны быть за числа? Есть такая загадка…
— Это ваш ларец, мадам? — спросил Мэллори в надежде, что вид знакомого предмета вернет незнакомку в реальный мир.
Однако боевой трофей рыцарственного палеонтолога не вызвал у нее ничего, кроме легкого недоумения. Если бы не полное отсутствие резьбы и прочих украшений, этот аккуратный, с латунными накладками ящичек из полированного розового дерева и вправду мог бы служить ларцом для перчаток. Узкая длинная крышка запиралась на пару крохотных латунных крючков. Странная особа провела по крышке пальцем, словно убеждая себя в физическом существовании этого объекта и явственно вздрогнула. Судя по всему, ящичек напомнил ей о недавних — и совсем еще не завершившихся — неприятностях.
— Вы сохраните его, сэр? — Это была не просьба, а мольба. — Вы возьмете его себе, на время?
— Разумеется! — не мог не растрогаться Мэллори. — Разумеется, сохраню. Пусть эта вещь лежит у меня сколько угодно.
Они медленно пробирались к лестнице королевской ложи. Ногу Мэллори обжигала резкая боль, штанина стала липкой от крови, голова кружилась сильнее, чем следовало бы при такой пустячной ране — что-то в странных словах и еще более странном поведении женщины вышибло его из равновесия. Или, мелькнула неприятная мысль, стилет был намазан каким-то ядом. Мэллори уже жалел, что не прихватил его для анализа. Быть может, эту женщину тоже накачали какими-то наркотиками, чем объясняется ее кажущееся безумие. Быть может, он расстроил какой-то план похищения…
Внизу расчищали дорожку для гонки пароходов. Пять массивных машин — и крошечный «Зефир» — занимали свои места. Мэллори остановился, не в силах оторвать глаз от стального головастика, с которым он по собственной глупости связал свою судьбу; в тот же самый момент женщина выпустила его руку и устремилась к сверкающим свежей побелкой стенам королевской ложи.
Удивленный Мэллори бросился, прихрамывая, в погоню. У входа женщину притормозили охранники — двое полицейских в штатском, очень высокие и, похоже, хорошо тренированные. Легким, привычным жестом женщина откинула вуаль, и Мэллори разглядел наконец ее лицо.
Это была Ада Байрон, дочь премьер-министра. Леди Ада Байрон, королева вычислительных машин.
Она проскользнула мимо охранников и исчезла за дверью, даже не обернувшись, без единого слова благодарности. Мэллори со все тем же ящиком в руках поспешил за ней следом.
— Подождите! — крикнул он. — Ваша светлость!
— Минутку, сэр. — Один из полицейских — тот, что повыше, — вскинул мясистую ладонь и оглядел Мэллори с головы до ног, не обойдя вниманием ни деревянного ящика, ни мокрой от крови штанины. Его верхняя губа чуть скривилась. — Вы приглашены в королевскую ложу?
— Нет, — торопливо заговорил Мэллори, — но вы должны были видеть, как сюда только что вошла леди Ада. С ней случилось нечто ужасное, и мне кажется, она сейчас не совсем в себе. Я смог оказать ей некоторую помощь…
— Ваше имя и фамилия, сэр? — рявкнул второй полицейский.
— Эдвард… Миллер. — В последнее мгновение Мэллори почувствовал какой-то странный холодок и решил воздержаться от излишней — и опасной — откровенности.
— Вы позволите взглянуть на ваше удостоверение личности, мистер Миллер? — спросил первый полицейский. — Что это у вас там? Если вы не возражаете, я хотел бы заглянуть внутрь?
Мэллори прижал ящик к груди и попятился. Полицейский смотрел на него брезгливо и с подозрением — смесь крайне неустойчивая и опасная.
Снизу, с беговой дорожки, донесся грохот. Из разошедшегося шва итальянской машины вырвался столб пара, на трибунах возникла небольшая паника. Мэллори воспользовался случаем и заковылял прочь; полисмены не стали его преследовать — не решившись, по всей видимости, оставить пост.
Раненая нога мешала идти быстро, но его подгоняло желание поскорее затеряться в толпе. Движимый непонятным страхом, предчувствием какой-то опасности, он затолкал полосатую кепку в карман.