Мэллори отдал ему деньги и закинул покупку в саквояж.
Повернув налево, он окунулся в пыхтящий грохот и суету Пэлл-Мэлл; здесь вдоль широкой асфальтированной мостовой тянулись кованые решетки закрытых клубов, их мраморные фасады стояли в глубине, подальше от уличной бестолковщины. За Пэлл-Мэлл в дальнем конце площади Ватерлоо высилась колонна герцога Йоркского. Старый добрый герцог Йоркский,у которого было десять тысяч солдат[34], превратился теперь в почерневшую от копоти статую; рядом со стальными шпилями штаб-квартиры Королевского общества его колонна казалась жалким столбиком.
Теперь Мэллори ориентировался. Он поднялся на пешеходный мост, пересекавший Пэлл-Мэлл; внизу рабочие с платками на головах долбили перекресток стальной лапой экскаватора. Присмотревшись, он сообразил, что они готовят площадку под новый монумент, не иначе как в честь крымской победы.
Мэллори спустился и зашагал по Риджент-стрит к Серкусу, где толпа нескончаемо извергалась из прокопченных мраморных вестибюлей подземки. Тут он отдался на волю стремительному людскому потоку.
И чуть не задохнулся от оглушительной вони; на какое-то мгновение Мэллори показалось, что адские миазмы исходят от самой толпы, от ее одежды и башмаков. Но нет, эта вонь обладала невероятной, нечеловеческой интенсивностью, в ней ощущалась яростная химия раскаленной золы и человеческих выделений, просачивающихся сквозь многометровую толщу земли; было ясно, что отравленный воздух выдавливается из душного чрева города мчащимися во мраке туннелей поездами. Толпа тащила Мэллори по Джермин-стрит; несколько секунд — и ноздри ему прочистил головокружительный запах сотен сортов сыра, исходивший из знаменитого магазина «Пакстон и Уитфилд». Подойдя к Дюк-стрит, он задержался возле кованых фонарей «Кавендиш-Отеля», запер саквояж на ключ и перешел на другую сторону улицы, где высился Музей практической геологии, цель его путешествия.
Мощное, похожее на крепость здание чем-то напоминало духовный облик своего куратора. Поднявшись по ступеням в желанную каменную прохладу, Мэллори раскрыл переплетенную в кожу книгу посетителей, широко, с росчерком расписался и прошел в огромный центральный зал, вдоль стен которого сверкали застекленные, из красного дерева стенды. Дневной свет попадал сюда сверху; вот уж кому не грозит безработица, подумал Мэллори, заметив под огромным прозрачным куполом люльку стекломоя. Справится с последним стеклом — будет самое время мыть первое.
На первом этаже Музея были выставлены позвоночные, а также подходящие к случаю чудеса из области стратиграфической геологии. Выше, на обнесенной перилами галерее, располагались стенды поменьше — с беспозвоночными. Сегодня посетители радовали глаз своей многочисленностью; просто удивительно, сколько пришло сюда женщин и детей, в том числе большая группа грубоватых, не очень опрятных мальчишек в форме, скорее всего дети рабочих, обучающиеся в какой-нибудь из государственных школ. Они изучали стенды серьезно и внимательно, поминутно обращаясь с вопросами к одетым в красные куртки смотрителям.
Мэллори открыл высокую, безо всякой таблички дверь и оказался в коридоре, по обеим сторонам которого шли двери кладовых. Кабинет куратора располагался в самом конце коридора; из-за закрытой двери доносился громкий, хорошо поставленный голос, голос человека, привыкшего к тому, что каждое его слово выслушивается с благоговейным вниманием. Мэллори постучал и с улыбкой прислушался: невидимый глазу оратор завершал особо цветистый период.
— Войдите, — прогремел могучий голос.
Увидев Мэллори, Томас Генри Гексли поднялся из-за стола и протянул руку. Куратор диктовал что-то своему
секретарю, желторотому очкарику с внешностью честолюбивого старшекурсника.
— Пока все, Харрис, — сказал Гексли. — Пришлите, пожалуйста, мистера Рикса с его рисунками бронтозавруса.
Секретарь поместил свои записи в кожаную папку, отвесил Мэллори почтительный поклон и удалился.
— Как жизнь, Нед? — На Мэллори смотрели близко посаженные, почти нечеловечески наблюдательные глаза, сумевшие в свое время заметить в корне человеческого волоса «слой Гексли». — Ты неплохо выглядишь. Можно сказать, великолепно.
— Да вот, повезло тут однажды, — туманно объяснил Мэллори.
К немалому его удивлению, из-за захламленного стола Гексли появился маленький светловолосый мальчик, одетый в аккуратную матроску и короткие штаны.
— А это еще кто такой? — деланно нахмурился Мэллори.
— Подрастающее поколение. — Гексли нагнулся и взял ребенка на руки. — Ноэль[35] пришел сегодня помогать отцу.
Скажи доктору Мэллори здрасьте, сынок.
— Здвавствуйте, мистер Меллови, — пропищал мальчик.
— Доктор Мэллори, — мягко поправил Гексли. Глаза Ноэля испуганно округлились.
— Вы медицинский доктор, мистер Меллови? — Мальчик явно надеялся на отрицательный ответ.
— Ну как же это так, мастер Ноэль? — расплылся в улыбке Мэллори. — При нашем последнем свидании вы еще едва ходили, а теперь я вижу настоящего маленького джентльмена. — Он знал, что Гексли обожает ребенка. — А как поживает ваш маленький братик?
— Теперь у него есть еще и сестра, — объявил Гексли, опуская ребенка на пол, — появившаяся на свет, пока ты отсутствовал.