На тупом полукруглом носу машины прямо под огромным изогнутым листом великолепного свинцового стекла (предназначенным, надо понимать, для защиты машиниста от встречного потока воздуха), четко виднелись черные с золотом буквы: «ЗЕФИР».
— Иди сюда! — махнул рукой Том. — Что ты там стоишь как неродной.
Остальные встретили его слова сдержанным смехом.
— Иди сюда! — махнул рукой Том. — Что ты там стоишь как неродной.
Остальные встретили его слова сдержанным смехом.
Ну и нахалюга же, внутренне улыбнулся Мэллори; его подкованные сапоги громко скребли по цементному полу. Ишь, и усы у маленького братика появились, да какие роскошные — кошка лизнет и ничего не останется.
— Мистер Майкл Годвин, сэр. — Мэллори протянул руку своему давнему другу, а ныне — наставнику девятнадцатилетнего Тома.
— Доктор Мэллори, сэр! — отозвался Годвин, невысокий и кряжистый, лет сорока от роду механик с изрытыми оспой щеками, соломенными волосами, длинными густыми бакенбардами и острым блеском глубоко посаженных глаз. Он собрался было поклониться, но вовремя передумал и, несильно хлопнув Мэллори по спине, представил его своим товарищам. Последние звались Элайджа Дуглас, старший подмастерье, и Генри Честертон, мастер второй ступени.
— Весьма польщен, — коротко кивнул Мэллори. — Я ожидал от вас многого — и все равно поражен увиденным.
— И что вы думаете об этом красавце, доктор Мэллори?
— Трудно заподозрить его в родстве с нашим фортом.
— «Зефир» не предназначен для работы в Вайоминге, — улыбнулся Годвин, — чем и объясняется прискорбная нехватка брони и оружия. Форма определяется функцией — так, кажется, звучит любимая ваша присказка?
— Маловат он вроде для гоночной машины, — осторожно заметил Мэллори. — Да и форма, как бы это получше сказать, своеобразная.
— В основу нашей конструкции положены научные принципы, сэр. Новейшие принципы. Тут, кстати, очень интересная история, причем история, связанная с одним из ваших коллег. Вы помните покойного профессора Радвика?
— Да, разумеется, Фрэнсис Радвик… — Мэллори растерянно смолк. — Но только Радвик и новые принципы?.. Не вяжется это как-то.
Дуглас и Честертон смотрели на него с откровенным любопытством.
— Мы оба — палеонтологи. — Мэллори чувствовал себя очень неловко. — Но этот малый воображал себя вроде как аристократом. Задирал нос, придерживался каких-то допотопных теорий. Не умел логически мыслить — хотя это, конечно же, мое личное мнение.
Было видно, что механики воспринимают его слова весьма скептически.
— Я не из тех, кто дурно отзывается о мертвых, — поспешно добавил Мэллори. — У Радвика была своя компания, у меня — своя, и хватит об этом.
— Но вы ведь помните, — настаивал Годвин, — его гигантскую летающую рептилию?
— Кецалькоатлус[20], — кивнул Мэллори. — Серьезное открытие, тут уж не поспоришь.
— Кости отослали для изучения в Кембридж, — продолжал Годвин, — в Институт машинного анализа.
— Я сам собираюсь там поработать по бронтозаврусу, — кивнул Мэллори. Ему очень хотелось сменить тему.
— Так вот, — продолжил Годвин, — у них там в институте лучшие математики Британии, и они день за днем гоняли свои исполинские машины, пока мы с вами мерзли в топях Вайоминга. Долбили дырки в карточках, чтобы разобраться, как могла летать такая громадина.
— Я знаком с проектом, — кивнул Мэллори. — Радвик опубликовал по этой теме пару статей. Но воздушная динамика — не моя специальность. Честно говоря, я не ожидаю от нее серьезных теоретических результатов. Слишком уж она, простите за каламбур, воздушна.
— А вдруг она может дать серьезные практические результаты? — улыбнулся Годвин.
— В анализе принимал участие сам лорд Бэббидж.
Мэллори задумался.
— Надо думать, что в пневматике все же есть какой-то смысл, раз уж она привлекла внимание великого Бэббиджа. Развитие искусства воздухоплавания? Армия очень интересуется воздушными шарами, а на военные науки у нас денег не жалеют.
— Нет, сэр,я имел в виду практическое конструирование.
— Конструирование летающих машин? — Мэллори помедлил. — Но вы же не станете меня убеждать, что эта ваша таратайка летает?
Механики вежливо рассмеялись.
— Нет, — успокоил его Годвин. — К тому же все эти священнодействия с машиной так и не решили поставленной задачи. Зато теперь мы кое-что понимаем в воздушных потоках, начинаем осознавать принципы атмосферного сопротивления. Принципы совершенно новые, не получившие еще широкой известности.
— Но мы, механики, — с гордостью вставил мистер Честертон, — уже использовали их практически, при конструировании «Зефира».
— Мы называем это «обтекаемая форма», — подал голос Том.
— Значит, вы придали своей машине «обтекаемую форму», да? Вот почему она так похожа на… гм…
— На рыбу, — подсказал Том.
— Вот именно, — воскликнул Годвин. — Рыба! И все это связано с поведением текучих сред. Вода. Воздух. Хаос и турбулентность! И все это поддается расчету.
— Поразительно, — отозвался Мэллори. — Так, значит, эти принципы турбулентности…
Соседнее стойло взорвалось оглушительным грохотом; стены задрожали, а с потолка посыпалась сажа.
— Это итальянцы, — крикнул Годвин. — В этом году они привезли нечто чудовищное!