— Мудрены твои речи, некромант, — ответил Генрих. — А рассуждения про магию так и совсем на сказку смахивают. Если бы каждый задумывался над подоплекой своих поступков, над их целями и последствиями, то что бы тогда с миром стало?
— В мире воцарилась бы справедливость, — тонко улыбнулся Марвин, — что, впрочем, как раз на сказку и похоже.
— Не грустите, друзья, — победно хохотнул Эткин, взмахивая широкими крыльями и закладывая крутой вираж вокруг Башни отчаяния. — Разве не для того мы рождены на свет, чтобы эту сказку сделать былью?
— Вот ведь шутник! — снова восхитился Генрих.
Они не знали главного: некоторым сказкам лучше и безопаснее на веки вечные оставаться всего лишь сказками!
Глава 9
Наверно, даже мудрый и не в меру эрудированный Эткин затруднился бы сказать точно, сколько столетий простояло это странное, пугающее сооружение, называемое Башней отчаяния.
Излишне высокое, темное, сплошь облицованное квадратными плитами дорогого черного мрамора, оно выглядело гротескной пародией на нормальное человеческое жилище. Друзья насчитали четырнадцать этажей, украшенных узкими стрельчатыми окнами с цветными витражами в тяжелых свинцовых переплетах, и вычурными резными фронтонами, облепленными мордами кровожадно ощерившихся горгулий. Увидев статуи ненавистных тварей, дракон даже сплюнул от отвращения, и чуть презрительно обозвал весь архитектурный ансамбль непонятным, но красивым словом «готика». Генрих в очередной раз безмерно подивился уму и начитанности летающего гиганта. Впрочем, в одном барон, безусловно, оказался не прав — вблизи замок выглядел очень даже обитаемым. Ажурную башню окружали невысокие надворные постройки, свежий снег тут и там пятнали хорошо утоптанные дорожки следов, и портили неопрятно разбросанные катышки дымящегося конского навоза. А над крытой дранкой крышей приземистого каменного дома курилась густая струйка сытного дымка, и ощутимо пахло жареным мясом. Не иначе, как там располагалась поварня. Эткин звучно проглотил голодную слюну и спикировал прямо во двор, поближе к дразнящим запахам. При его эффектном появлении, рябая, толстая девка, с ведром помоев в руках выглянувшая из кухонной двери, испуганно заголосила, выронила деревянную бадью и юркнула обратно, с грохотом хлопнув обитой железными полосами створкой. Дракон брезгливо переступил лапами, отодвигаясь подальше от дурно воняющего, бурно разливающегося ручейка, в котором блескуче проглядывали рыбьи потроха и еще какая-то, сизая и комковатая тухлятина.
— Что-то нас отнюдь не хлебом-солью встречают, — он плотоядно пошевелил раздувающимися ноздрями, — и не жарким из телятины.
Из приоткрывшейся двери поварни нерешительно выглянул золотушный, бородатый мужик, с самодельным самострелом, ходуном ходившим в дрожащих от ужаса руках.
— И не думай! — довольно устрашающе рявкнул Эткин, выстреливая в его сторону слабым язычком пламени, пополам с обильной слюной.
Мужик взвизгнул, чуть ли не громче давешней девки, и торопливо утянулся обратно.
— Э, погодь! — дракон когтем придержал тяжелую дверь и выразительно цыкнул зубом. Мужик, мелко тряся губами и музыкально стуча зубами, торопливо закивал бородой и в качестве откупной, беспрекословно выдвинул в дверной проем здоровенный, копченый свиной окорок. Эткин довольно хмыкнул, мгновенно проглотил подношение и подобрел глазами.
— Вот у кого учиться воевать нужно! — громко расхохотался Генрих. — Ты еще даже замок штурмом не взял, а уже контрибуцию стребовал!
— А чего тут брать то? — во всю пасть демонстративно зевнул дракон. — Они чай, сами не дураки, понимают сложившийся расклад сил!
Марвин с удовольствием потоптался по снегу затекшими ногами, попрыгал и похлопал в озябшие ладоши:
— Думаю, все складывается благополучно, — радостно ухмыльнулся он. — Ледяным тварям сейчас явно, почему-то не до нас, а охраны я не вижу…
— А вон она, твоя охрана где, — насмешливо перебил дракон, указывая взглядом куда-то вверх. — Сидит, вякнуть боится. Береженого, как говорится, и Аола бережет!
Генрих и некромант дружно вскинули головы.
На декоративном балкончике второго этажа башни, скромно притулились два дюжих, молодых парня, один с неплохим арбалетом, а второй — с увесистым клевцом. Расширенные в панике глаза отчаянных вояк, и их бледные до синевы лица, предательски свидетельствовали о полнейшей не боеспособности немногочисленного замкового гарнизона.
Расширенные в панике глаза отчаянных вояк, и их бледные до синевы лица, предательски свидетельствовали о полнейшей не боеспособности немногочисленного замкового гарнизона.
— Не густо! — благодушно ухмыльнулся в усы Генрих. — И кажись, они от одного вида твоего здорового аппетита, уже в штаны наделали!
Эткин задумчиво пошевелил носом:
— Не исключено! — он протянул лапу и бесцеремонно сгреб обоих вояк в охапку, снимая с неудобного балкончика.
Будучи дважды опущенными — как с выигрышной высотной позиции на землю, так и морально, и поставленными перед хмурым лицом некроманта, нетерпеливо постреливающего из кончиков пальцев снопами ярких искр, они струсили окончательно, бухнулись на колени, даже не помышляя о позабытых обязанностях, и заголосили вразнобой: