— Я тоже бастард! — с достоинством парировал отважный Лансанариэль. — Неужели вы хотите загубить еще одну невинную душу и обречь ее на участь всеми презираемого изгоя?
— Молчи, извращенец! — больнее, чем камнем, прилетело из толпы. — Еще мы не слушали всяких…, — далее последовали совсем уж грязные эпитеты.
По рядам зрителей прокатились скабрезные смешки. Многим не терпелось сделать оскорбительные жесты, направленные в адрес Ланса. Огвур заскрипел зубами и, бешено вращая налившимися кровью глазами, схватился за нож. Обстановка накалялась.
— Народная мудрость гласит: любишь орка…, — словно невзначай громогласно выдал Эткин и выжидающе замолчал.
— Так чего там она гласит, а? — нетерпеливо уточнил грубый мужской голос.
Дракон лукаво прищурил сапфировый глаз.
— Народная мудрость гласит: любишь орка — люби и… терпи!
Толпа снова рассмеялась, но на этот раз уже не злобно, а снисходительно-добродушно.
— А про козлов она ничего не говорит, случайно, эта мудрость то? — с любопытством поинтересовался все тот же мужик.
Хитрая морда Эткина приняла лицемерно-постное выражение.
— Да я как-то сам сказал стаду козлов: любовь зла — могу случайно полюбить и козла!
— А что козлы ответили? — завопил тонкий, дотошный фальцет.
— А ничего они не ответили! — ехидно добавил дракон. — Разбежались они, во избежание так сказать…, — и столько скрытой угрозы прозвучало в этой фразе, что народ задумался и притих, боясь нарваться на опасную во всех отношениях «любовь» дракона.
Видя, что дебаты уходят не в ту сторону, я решила напомнить о себе:
— Эй, — насмешливо бросила я с высоты крыльца, — тут вроде бы меня сегодня судят, а не козлов!
Взоры сотен пар глаз снова устремились на меня.
— Козлов, говоришь! — довольно громко крякнул Эткин, и риторически процитировал: — А судьи — кто?
Судья сконфуженно прокашлялся:
— Однако, вернемся к нашему разбирательству! Какое наказание следует применить к преступной принцессе?
— Пусть маги лишат ее ребенка-чудовища, изведут его прямо в утробе матери! — выкрикнул сварливый женский голос. — А потом распутная девка искупит свою вину на следующей же войне!
Народ одобрительно загалдел.
— А ну, шаг назад и всем дышать носом! — свирепо прикрикнул дракон. — Этот ребенок не вашего ума дело!
Толпа тут же заткнулась и попятилась.
— Легче договориться с голодным тигром, чем с сытыми баранами, — чуть слышно пробормотал Эткин, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Что скажешь, принцесса? — обратился ко мне судья, взглядом и жестами намекая — соглашайся, дурочка!
— Ребенка не отдам! — категорично отрезала я.
Толпа всколыхнулась вновь.
— Казнить ее! — послышались многочисленные требования.
Краем глаза я подметила, как помертвело лицо отца, а мать залилась слезами и уткнулась ему в плечо. Я насмешливо обвела твердым взором неистово орущую толпу.
— Казнить? Ха, ну попробуйте! Кто рискнет выйти против Сумасшедшей принцессы? — и оторопелые люди услышали, как тонко и протяжно запел Нурилон, требуя крови врагов.
Многие начали торопливо пробираться подальше от меня, уходя в задние ряды зрителей, толкая и тесня более слабых. Ощутимо запахло паникой.
Ощутимо запахло паникой.
— Да у нас и палача то нет! — ошеломленно шепнул прокурор.
Эткин гадко хихикнул.
— Ну вот и пошли бы вы! — невежливо послала я.
Марвин смеялся в открытую, даже не потрудившись хотя бы для приличия прикрыться рукавом.
— Дочка, разговаривай с судом корректнее! — попросил король-отец, пряча улыбку.
— А не пошли бы вы некоторым образом туда, где и подобает находиться таким как вы, в виду того, что я, в силу некоторых обстоятельств попросила бы вас туда отправиться! — галантно поклонилась я.
Лансанариэль не выдержал и прыснул, громко и весело. Утробным басом хохотал орк. Суд превратился в фарс.
— Не страшно, когда над тобой смеются, хуже — когда плачут…, — философски бубнил дракон.
Прокурор и судья стушевались окончательно.
Но, на беду, нашлись и те, кто по злобе или зависти не желал, чтобы я отделалась слишком легко.
— Нет, так дело не пойдет! — вдруг раздался спокойный, рассудительный голос. — Казнить — это конечно чересчур, но принцессу нужно сурово и публично наказать для примера всем, да для острастки другим, ибо закон — он для всех един!
— Правильно, это будет справедливо! — поддержали оратора многие из толпы.
Судья приободрился.
И тут вперед вышел Саймонариэль…
Одного взмаха руки великого архимага оказалось достаточно для того, чтобы толпа угомонилась. Все же, на Поющем острове Саймона знали и уважали все — от мала, до велика.
— Хватит! — негромко вымолвил магистр. — Не уподобляйтесь стаду тупых баранов! Нельзя вот так бездушно и опрометчиво судить человека, принесшего нам добро и благо. Не нам поднимать карающую длань на ту, которая не только уподобилась богам, но и стала одной из них. Провидение открыло мне сегодня — принцессе суждено свершить еще множество подвигов, а ее дитя окажется не наказанием и злом, а великим благом и истинным подарком судьбы! Ее сын станет одним из столпов глобального мирового равновесия между силами Света и Тьмы!
Судья хищно прищурился:
— А может это лишь сказка?
— Докажи нам свое пророчество, Саймонариэль! — недоверчиво прилетело из толпы. — Слова ничего не значат и никого не убедят.