— Мда! — чистосердечно пожалел сильфов маг. — Повезло им, ничего не скажешь! Недаром говорят, что только истинная женщина умеет буквально из ничего сотворить три вещи — салат, скандал и шляпку! Хотя салаты и шляпы здесь требуют с меня…
— Устал я от всего этого, — тихонько признался Эткин, закрывая глаза и напуская на себя унылый вид.
— От чего это? — хмыкнул некромант, присаживаясь на массивную лапу, приглашающе подставленную и согнутую.
— Устал! — еще эмоциональнее повторил летун. — Сплошной шум, гам и тарарам. С тех пор, как во дворце поселилась Лилуилла! А нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются. Собачья жизнь! День не спишь, ночь не ешь, да еще от Мелеаны, — он покосился на поспешно отвернувшегося, и виновато зардевшегося Марвина, — ни слуху, ни духу. Переживаю я за нее. За что вы на нее так в пещере накинулись?
— Генрих, тот явно от ревности, — признался некромант. — Это и дураку ясно.
— А ты?
— А я…, — маг покраснел еще пуще, — я от растерянности и страха. Эльфийка и демон… в голове не укладывается…
— Зато, видимо, в постель хорошо укладывается! — лукаво улыбнулся мудрый Эткин. — Эх вы, консерванты, э-э-э нет… О, — консерваторы! Не подумали, что все когда-нибудь случается в первый раз. И не обязательно это новое — плохое.
— Недоброе грядет, чую! — некромант схватился за сердце. — Магическое око являет мне ужасные картины будущего. Принцессе скоро понадобиться наша помощь. Что делать то станем, Эткин?
Дракон помрачнел:
— Сам не знаю, но тоже, что-то предвижу.
— Магическое око являет мне ужасные картины будущего. Принцессе скоро понадобиться наша помощь. Что делать то станем, Эткин?
Дракон помрачнел:
— Сам не знаю, но тоже, что-то предвижу. А с мыслями толком никак собраться не могу. То я занят, то они…
— Все ж таки Ульрика — всего лишь слабая девушка.., — начал Марвин.
— Нет, — насмешливо перебил летун. — Ты не прав. Слабый пол всегда сильнее сильного в силу слабости сильного к слабому полу!
— Эк ты, дружище, загнул! — рассмеялся некромант. — А если…
Но дракон внезапно вскочил с земли, напрягшись всем огромным телом и уронив Марвина в траву. Сапфировые глаза магического существа распахнулись во всю ширь, хвост вытянулся в струнку.
— Ты слышишь это, магикус? — взволнованно прошипел Эткин.
Марвин вздрогнул, ощутив незримый призыв, идущий издалека:
— Да! Но кто зовет нас?
— Он! — торжественно выдул сгусток пламени дракон. — Великий гранд-мастер, темный принц, супруг Ульрики!
— Враг! — ужаснулся маг, панически озираясь по сторонам. — Демон!
Эткин снисходительно оскалил белые зубы в хищной усмешке:
— Враг вон, у вас по дворцу бегает и всем почем зря нервы треплет! А Астор давно уже отринул Тьму и перешел на сторону Света из искренней любви к нашей бесценной Мелеане! Открой же свое сердце, маг, и внемли его зову!
Марвин послушно закрыл глаза и прислушался. И голос демона зазвучал, завыл как порыв урагана, неся мольбу и пророчество:
Вину пред нею искупи,
Ведь в ней горит святой пожар,
На трудном поддержи пути
Ту, что несет бесценный дар…
— О-о-о! — облегченно выдохнул дракон, трепеща крыльями. — Слава Аоле, это свершилось! Мир обрел новый шанс на достижение гармонии и спасения!
— Что? — изумился маг. — Это ты о чем говоришь? Я ничего не понял!
— Поймешь в свое время, — торжествующе хохотнул Эткин, сгребая лапой недоумевающего некроманта и водружая его себе на спину. — И это время приближается. Главное — не опоздать! — он подпрыгнул, поймал восходящий поток воздуха и легко поплыл в небе.
— Куда мы летим? — выкрикнул Марвин, хватаясь на чешуйчатый гребень и пытаясь перекричать шум ветра.
— На Поющий остров! — коротко ответил дракон.
И в этот же самый миг, в парадной зале королевского замка Нарроны, великий архимаг Саймонариэль услышал призыв принца демонов и, открыв окно портала, ничего никому не объяснив, шагнул в светящуюся пустоту.
Многочисленные, взаимосвязанные нити судьбы различных людей закончили свое долгое и сложное переплетение, сложившись в единый узор, подкорректированный бесшабашной рукой Сумасшедшей принцессы. Ткань неопределенности напряглась и натянулась, ожидая прикосновения острого ножа предназначения, уже изготовившегося для того, чтобы выкроить из канвы вечности законченное полотнище ковра жизни, затканного любовью, справедливостью, местью, отчаянием и честью. Бытие обрело правильную форму, суть и ясное, четкое будущее.
Мы стремительно пролетели через длинный, тускло-серый туннель, плотно затянутый нитями упругой, черной паутины.
Мы стремительно пролетели через длинный, тускло-серый туннель, плотно затянутый нитями упругой, черной паутины. Пахло тленом и запустением, растрескавшиеся стены густо обросли гирляндами пегой плесени и мелкими, гнилостно светящимися грибами. Струя энергии, влекущая нас вперед, имела затхлый запах чего-то застоявшегося, давно вышедшего из употребления.
— С тех пор, как таинственным образом куда-то бесследно исчез Храм Розы, в котором находилось большее число артефактов, способных управлять порталами, сами порталы редко посещаются. На это теперь способны лишь высшие посвященные, — разъяснил муж, бдительно следивший за тем, чтобы я не вляпалась в какую-нибудь гадость на стене туннеля.