Эвелина в очередной раз неловко повернулась и случайно подвернула ногу, едва не сломав каблук. Зашипела от боли, схватилась за учителя, пытаясь не упасть, и расцарапала себе ладони о тяжелое золотое шитье камзола.
— Осторожнее. — Миргий подхватил ее под руку, словно случайно кинув быстрый взгляд на декольте. — Вы не ушиблись?
— Нет, — отрывисто кинула Эвелина, пытаясь незаметно подтянуть лиф платья повыше. — Все нормально. Просто… Давно не танцевала.
— Скорее, никогда не танцевали, — с едва уловимым сарказмом поправил Миргий. — Иначе не допускали бы столь досадных ошибок. Это все равно, что уметь дышать или плавать. Раз научились однажды — то уже никогда не забудете.
Эвелина опустила голову, чувствуя, как щеки у нее начинают полыхать от обиды и гнева. Неужели она действительно настолько неуклюже двигается? Но это все от непривычки, от неудобной одежды и обуви. Она целую вечность не ходила в туфлях, тем более на столь высоком каблуке. Попробуй, потанцуй тут, когда даже прогулка от двери до окна является настоящим подвигом.
Миргий помолчал немного, будто наслаждаясь видом сгорающей от смущения ученицы, и неожиданно спросил:
— Мне говорили, что вы неплохо владеете мечом. Это так?
— Да.
— Что-то не похоже. — Мужчина самодовольно ухмыльнулся. — Фехтование — это тоже танец. Завораживающий и смертельный в своей красоте. Настоящие воины превосходно контролируют каждое движение, причем не только свое, но и противника. Точь-в-точь, как во время вальса. А тут…
В последней фразе Миргия прозвучало такое нескрываемое презрение, что Эвелина едва не бросилась на него с кулаками. Захотелось надавать оплеух гадкому, самоуверенному и противному типу. Да он вообще ничего не знает про нее! Почему тогда позволяет столь высокомерные замечания?
— Надеюсь, вы не обижаетесь на меня. — Слова Миргия долетали до Эвелины с трудом из-за гулкого биения сердца, отдавшегося в ушах. — Я просто говорю правду. Если вы желаете блеснуть на императорском приеме и поразить правителя и весь двор своим танцем и манерами, то должны заниматься день и ночь. Иначе рискуете опозориться. Более того — навлечь гнев своего любовника.
Мужчина осекся, поняв, что сказал что-то не то, когда увидел, какой мрачный багровый всполох отразился в глазах у Эвелины. Та как-то по-новому взглянула на учителя. Нехорошо усмехнулась, заставив Миргия побледнеть от невольного укола ужаса.
— Что вы сказали? — подчеркнуто вежливо поинтересовалась она. — Чей гнев я рискую навлечь?
— Разве я сказал что-то не то? — сбивчиво затараторил Миргий, пытаясь оправдаться. — Да об этом весь двор уже пару месяцев судачит. Вы живете в покоях, смежных с императором. Он всегда держит вас при себе, не позволяя никаких прогулок без присмотра. Одаривает украшениями…
Наверное, во взоре Эвелины промелькнуло что-то совсем страшное, потому что мужчина поперхнулся и замолчал. А она задумчиво провела пальцем по ошейнику, который красовался у нее на шее. Вот, значит, как.
А она задумчиво провела пальцем по ошейнику, который красовался у нее на шее. Вот, значит, как. Кто-то всерьез рассматривает этот пожизненный символ рабства как знак императорского фавора? Забавно, ничего не скажешь.
— На сегодня занятие окончено, — медленно процедила девушка, прилагая максимум усилий, чтобы не сорваться на крик. — Всего доброго.
Миргий не решился спорить. Лишь развел руками, словно говоря — вам лучше знать. И вежливо наклонил голову, прощаясь со строптивой ученицей.
— Ты сегодня на удивление быстро, — сонно пробормотала Тира, вставая со своего места. — Что-то случилось?
— Нет, — хрипло ответила Эвелина. Ей величайшего труда стоило говорить спокойно. От негодования, клекотавшего в горле, хотелось закричать во весь голос. Быть может, хоть это немного привело бы ее в порядок.
Но пленница не желала показывать, как больно ее задело неосторожное высказывание учителя. Иначе это было бы сродни честному признанию в своих слабостях. Поэтому Эвелина опустила ресницы, пряча под ними багровые огни ярости, и солгала, постаравшись, чтобы это прозвучало как можно более естественно:
— Мигрень разыгралась. Верно, погода меняется. Не думаю, что в таком состоянии нужно продолжать урок.
— Это да, — с сочувствием протянула Тира. — Это верно. Хуже головной боли только зубная. Тогда пойдем скорее. Я прикажу приготовить тебе отвар.
Эвелине хватило сил сквозь зубы поблагодарить за заботу стражницу. И ей удалось сохранить на лице непроницаемое выражение всю дорогу до покоев. Как оказалось, последнее у нее получилось хуже всего.
«Однако, — озадаченно думал Рик, едва поспевая за торопливым шагом пленницы. — Да она просто в ярости от слов этого горе-учителя! Неужели роль любовницы императора настолько противна ей?»
Юноша незаметно вздохнул и потряс головой, прогоняя ненужные и даже опасные мысли. Он уже давно отказался от попыток разобраться в том, какие на самом деле отношения связывали правителя Рокнара и его бывшую ученицу. Одно Рик знал точно — за последние несколько месяцев Дэмиен ни разу не навестил Эвелину. По крайней мере, днем и в его дежурство. Что происходило ночью, Рику было неизвестно. Ведь недаром между покоями пленницы и ее своеобразного тюремщика находилась потайная дверца.