только не правда!
Все пространство до самого горизонта неузнаваемо изменилось.
Кукурузные поля, многочисленные фермы и даже река с впадающими в нее
ручьями — все это исчезло без следа. Перед ними открылся совершенно иной,
чужой пейзаж. Буро-желтая равнина, мрачная и пустынная, простиралась вдаль
до гряды невысоких холмов, которых здесь раньше не было. Порывистый ветер
мчался над бесплодным, безжизненным миром, перекатывая волны по высокой
бурой траве и поднимая то там, то здесь облака пыли. Багровое Солнце
вглядывалось в этот безжизненный пейзаж, словно оно было глазом циклопа,
обрамленным ресницами косматых протуберанцев. Тусклые звезды мигали в
сумрачном небе, и все вокруг — равнина, звезды и Солнце — выглядело
мертвым и оцепеневшим.
Кеннистон судорожно сжал ребристые поручни, безуспешно пытаясь найти
хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение происшедшей метаморфозе,
— Неужели бомба, взорвавшись над городом, могла перенести сюда эту
равнину? — пробормотал он, сам не веря своим словам.
— Унесла реку — и взамен принесла неизвестно откуда эти холмы и бурую
равнину? — угрюмо сказал Хуббл. — Побойтесь бога, Кен, разве взрыв в
состоянии сделать такое?
— Но что тогда…
— Супербомба попала точно в цель, Кен.
Она разорвалась над
Миддлтауном, а затем… — Хуббл запнулся, но вскоре продолжил: — Никто не
знает, на что способна эта штука. Логичных теорий и непроверенных гипотез
на эту тему хватает, но нельзя забывать, что при взрыве супербомбы
высвобождается самая страшная и концентрированная энергия, какую знало
человечество!
Он вновь запнулся, словно не находил в себе мужества закончить мысль,
и после некоторой паузы указал рукой на мглистый небосвод:
— Это наше Солнце, Кен, только старое, очень старое… И Землю там,
за границами города, мы видим умирающей, разрушенной многовековой эрозией.
А звезды… Вглядитесь внимательней в эти звезды, Кен, вы никогда не
видели их такими! Созвездия неузнаваемо исказились — так, как это может
произойти только в результате движения светил за миллионы лет!
— Миллионы лет? — выдохнул Кеннистон. — Вы полагаете, что бомба…
— Да, это совершила супербомба, — серьезно сказал Хуббл. — В
результате взрыва высвободилось столь титаническое количество энергии, что
она не стала размениваться на такие мелочи, как заурядное разрушение
материальных объектов. Вместо того чтобы разрушать здания, она сокрушила
ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ.
Джон сдавленным голосом попытался протестовать:
— Нет, Хуббл, это безумие! Время абсолютно…
— Вы знаете, Кен, что это не так, — прервал его Хуббл. — Из работ
Эйнштейна следует, что нет такой отдельной категории, как время, — в
реальности существует так называемый пространственно-временной континуум.
И этот континуум подвержен искривлению под действием внешних сил.
Достаточно мощный взрыв может перебросить любой материальный объект из
одной его части в другую.
Он протянул слегка дрожащую руку в сторону омертвелого, чужого
ландшафта, простирающегося за границами города до самого горизонта.
— Именно это и произошло при взрыве первой ядерной супербомбы, Кен.
Она перенесла наш бедный Миддлтаун на миллионы лет в будущее, на древнюю
умирающую Землю!
Глава 2. Невероятно!
Когда они вернулись в лабораторию, во дворе их поджидали все
остальные сотрудники ядерного Центра. С дюжину мужчин возрастом начиная от
юного Криски и кончая стариком Бейтцем в волнении прохаживались около
входа, поеживаясь под прохладными лучами красного Солнца. Джонсон тоже был
среди них — он нетерпеливо ждал ответа на свои вопросы. При виде шефа все
бросились к нему с расспросами, но Хуббл только коротко сказал:
— Думаю, нам лучше поговорить у меня в кабинете. Все молча
последовали вверх по лестнице за ним, едва сдерживая нетерпение. Последним
в здание вошел Кеннистон.
Последним
в здание вошел Кеннистон. Некоторое время он шагал за коллегами, а затем,
выйдя в коридор, свернул к своему кабинету. Поймав удивленный взгляд шефа,
сказал:
— Узнаю, как дела у Кэрол, и сразу же приду.
— Не рассказывайте ей ничего, Кен, — предупредил его Хуббл. — Еще не
время…
— Понимаю… Я ничего ей не скажу.
Джон вошел в свою тесную комнатушку и плотно затворил за собой дверь.
Не присаживаясь, он протянул руку к телефону, стоящему на столе, и тут же
резко отдернул ее. На него нахлынула волна страха, подавляя силу воли.
Некоторое время Джон, словно завороженный, смотрел на черный эбонитовый
телефон. До чего же странно, подумал он, что в этом мире еще остался мой
телефон, и толстый абонентный справочник рядом с ним — с загородными
номерами, которые не существуют уже Бог знает сколько времени. С одной
стороны, правда, всего час — но с другой… Он присел в кожаное кресло,
стоящее рядом со столом.
Только подумать, сколько отчетов и статей он написал за последние
годы, сидя в этом кресле! Увы, все они потеряли смысл… Хотя сейчас
множество вещей потеряло смысл. Скажем, его с Кэрол планы свадебного
путешествия. Слова «Флорида», «Калифорния» и «Нью-Йорк» звучали сейчас